Глория Му - Детская книга для девочек (с иллюстрациями)

— А ты? Ты не уйдешь? Обещай мне, что не уйдешь из дома, пожалуйста!

— Обещаю. Спи, моя хорошая, ни о чем не тревожься. — Аглая Тихоновна погладила девочку по голове, поправила плед и вышла, аккуратно притворив дверь.

А Геля заплакала тихо-тихо, чтобы никто не услышал. Ей было ужасно страшно и одиноко — никто ей не верил, все ее бросили. Даже кошка (это было несправедливо, но кто же в такие минуты думает о справедливости?).

Даже Люсинда оставила ее! Геля и припомнить не могла, когда в последний раз ей снилась Фея.

За этой мыслью явилась следующая — еще страшнее. А вдруг у Люсинды сломалась эта, как ее, машина времени и теперь Геля останется в прошлом навсегда? А как же ее настоящие мама и папа? И даже Эраська? Они ведь будут ее искать, а возможно, и плакать?

Она скатилась с постели, схватила лаковую шкатулку и забралась обратно, крепко сжимая в руках эту, можно сказать, оборванную ниточку из будущего.

Перед глазами, как наяву, замаячил кулон Люсинды — змея, проглотившая свой хвост. Круг времени замкнулся. Никто ей не поможет. Она — единственная в истории девочка, которой суждено стать собственной прабабушкой.

Геля тихонько захныкала, прижимая к себе шкатулку, и сама не заметила, как уснула.

Не успели отзвучать первые такты «Августина», а Фея уже появилась на экране.

— Бинго! У меня получилось! — выкрикнула Люсинда вместо приветствия и расхохоталась как сумасшедшая. — Скажи мне, Ангелина, ты уснула днем?

— Да, — оторопело ответила Геля.

— Значит, мой расчет оказался верным. Я вычислила причину сбоя связи, — торопливо заговорила Фея. — Ты должна перестать принимать снотворное.

— Но я не принимаю снотворного!

— Ну как же, ведь врач тебе его выписал! Я перерыла все архивы и нашла рецепт. — Люсинда помахала перед носом Гели узким голубоватым бланком.

— Д-да, выписал. Давно еще. Только мне не пришлось его пить.

— Уверена, что родители тайком подмешивают снотворное тебе в питье. Подумай, в какое.

Геля задумалась. Еще пару дней назад она с возмущением отвергла бы такую возможность, но после случая с Павловской была уверена — Василий Савельевич способен на все.

— Наверное, в молоко, — наконец сказала она. — Мне дают на ночь молоко, и в стакан можно налить что угодно.

— Вот и не пей его больше, — кивнула Фея. — Когда я поняла, что происходит, стала подстерегать тебя днем. Ты молодец, что додумалась уснуть со шкатулкой в руках, — это тоже помогло. Теперь слушай внимательно. То, что сегодня удалось выйти на связь, — большая удача. Времени у нас совсем мало. Завтра ты должна попасть в лабораторию Розенкранца и подменить в стойке с пробирками третью слева. В ней будет коричневатый раствор, который легко сымитировать при помощи слабого чая. Еще купи в аптеке пузырек борной кислоты. Смешаешь обе жидкости и плеснешь в футляр, где хранится Алмаз. Вот и все.

— А где хранится Алмаз? — замирая, поинтересовалась Геля.

— Это второй шаг. Чтобы добраться до Алмаза, тебе нужно познакомиться с одной девочкой…

Проснувшись, Геля некоторое время просто лежала, глядя в потолок, и обдумывала услышанное. Значит, совсем скоро настанет решающий день, она сделает то, ради чего была отправлена в прошлое, а затем вернется домой.

Но подготовка к операции по спасению всей любви мира начнется завтра. А сегодня у Гели есть личное дело, которое надо закончить. Она не собиралась оставлять на произвол судьбы этого дурака, пусть он и гадко с ней обошелся. Геля-то — настоящий герой и настоящий друг, не то что некоторые.

Влажных салфеток еще не придумали, поэтому Геля прокралась в ванную. В кои-то веки в зеркале показали Полю Рындину, которую никто не назвал бы красивой, — волосы растрепанные, глаза покраснели от слез, нос распух. Прихорашиваться, однако, было некогда. Геля поплескала в лицо водой, пригладила мокрыми руками волосы. В передней отыскала шляпку и на цыпочках покинула дом.

Было то странное время, когда вечер еще не наступил, а день уже начинал меркнуть. Светло, а солнца нет. Грустно, как в день рождения без подарков.

Геля целеустремленно шагала к дому Павловской. Пока девочка еще не придумала, как обезвредить мерзкую жабу (теперь-то можно обзываться сколько влезет), но для начала собиралась за ней приглядывать, как сказал бы Щур.

До знакомого переулка добралась без приключений. Оглянувшись по сторонам, нырнула в заросли сирени. На этот раз предусмотрительно выбрала другой куст (толку оказалось чуть — муравьи гнездились и здесь). «Чума на оба ваших дома!» — в сердцах ругнулась она, но делать нечего, пришлось терпеть неприятное соседство.

Устроившись в муравьиных кустах, Геля задумалась над тем, как бы вывести Павловскую на чистую воду. Сорвать с нее прилюдно эти дурацкие очки? Это будет нелегко. Павловская дерется клюкой, как какой-нибудь японский монах. Геля с ней вряд ли справится. А что там, кстати, с жутким взглядом бабы Яси? И тут Геля вспомнила, как ее напугала Наденька перед экзаменом. Ну конечно! Куда как просто — закатывает свои бесстыжие глаза под лоб, и — хоба! — детишки писаются от страха.

Что же еще можно сделать? Привести Щура сюда, к дому Павловской, и пусть сам во всем убедится? Пожалуй, стоило бы попробовать. Если только Павловская не сдаст его в полицию сегодня же. Ну уж нет. Геля будет ходить за ней хвостом и устроит — если злодейка только приблизится к полицейскому участку — ужасный скандал, стащит с нее эти треклятые очки и позовет папу. То есть Василия Савельевича. Он знает Павловскую в лицо, а ведь она не превращается в другого человека, «баба Яся» — всего лишь маскарад.

План был довольно глупым и очень сложным, но другой-то пока не придумывался, и Геля решила, что на крайний случай сойдет и этот.

Время шло, подступали сумерки, а Павловская все не появлялась. Геля уже стала беспокоиться, не проворонила ли она мерзкую жабу, но тут калитка стукнула, и старуха в лохмотьях, выходя, поклонилась провожающей ее горничной:

— Спаси тебя Христос, добрая девушка!

«Вот конспиратор, умереть-уснуть! — с невольным уважением подумала девочка. — Настоящая актриса. Мне до нее расти и расти».

Павловская заковыляла прочь от дома, и Геля, дождавшись, когда горничная закроет калитку, последовала за злодейкой, стараясь держаться подальше, но и не выпускать ее из виду. Старуха ходко двигалась к Хитровке. Фонари еще не зажигали, а на улицах было довольно людно, и девочка была уверена, что Павловская ее не заметит. В участок Мелания Афанасьевна не пошла — завернула в шалман.

К вечеру обитатели Хитровки повылезли из своих нор. На площади появились торговки съестным, визгливо зазывавшие покупателей. Продавали «бульонку» (те самые помои, которыми Павловская кормила мальчишек), колбасу «собачья радость», другую отраву. Отбоя от покупателей, однако, не было.