Григорий Шаргородский - Заблудшая душа. Переселенец

– В принципе можно, если нанести еще по одному уровню рун. Возможно, атаки будут не такими сильными, но все равно они будут.

– Но вы говорили, что узы…

– Узы действуют, – перебил меня профессор. Когда шел научный диспут, он забывал о своей вечной растерянности. – Если бы их силы иссякли, плененная душа разорвала бы вас в единый миг, а так вы можете бороться. По крайней мере, именно это сказано в трактате…

– Все, хватит лекций, начинаем работать, – прервал профессора появившийся из предрассветного тумана граф.

Кстати, рассвет был уже недалек – утренняя дымка заволакивала сад и все окрестные строения. При этом луна не успела уйти за горизонт, но уже серьезно потускнела. Выглядело это еще более потрясающе. – А ты, джинн, радуйся, что тебя вытащили в мир хоть на эти несколько часов.

– Какой на хрен джинн! – «Общение» с бывшим хозяином тела, головная боль и страх окончательно убедили меня, что все это не сон или бред. Поэтому хотелось получить объяснения прямо здесь и сейчас. Я вскочил и решительно шагнул к графу. – Я – человек, а вы вырвали меня из моего…

Договорить свою пламенную речь не удалось – кто-то положил ладонь мне на затылок. Пальцы что-то там сжали, и голосовые связки отказались выполнять свои функции. Воздух через горло выходил, но при попытке говорить получалось только какое-то сипение.

– Слушай сюда, «не джинн». Мне плевать, кто ты там есть на самом деле. Или ты ведешь нас к Оклу, или я делаю тебе очень больно, а потом ты все равно ведешь нас к Оклу, – зашипел мне в лицо Карн.

Значит, манипуляции с моей шеей проводил Лован, так как ладонь находилась на прежнем месте. Граф в это время говорил что-то одному из переодетых агентов. Моя персона, а тем более возмущенные речи его не интересовали ни в малейшей степени.

Выразительный взгляд коротышки говорил, что он ждет ответа, поэтому пришлось прошипеть нечто положительное.

– Ну вот и молодец. Но, если еще раз надумаешь орать то, чего не следует, либо я, либо Лован попросту прирежем тебя как бешеную собаку. Кстати, если это посчастливится сделать мне, будет очень больно.

Пока у нас проходили эти тихие разборки, народ пришел в движение. «Мещане» и «торговцы» по одному покинули сад и растворились в тумане.

Извилистые улочки города, чем-то напоминающего колониальное поселение испанского стиля, конечно, если выкрасить дома в золотистый цвет, вели нашу разросшуюся за счет переодетых агентов компанию куда-то ближе к морю.

Когда мы обогнули садовую стену дворца, я вновь едва не задохнулся от восхищения. Бледная луна за спиной освещала убегающие к морю желтоватые крыши домов и золотые нити улочек. А дальше лунный свет играл сверкающими серебряными каплями на волнах темного моря. И все это было окутано легкой дымкой предрассветного тумана.

С ума сойти! Никогда не замечал за собой такого эстетизма, но раньше я никогда и не видел подобной красоты. Влажные ароматы моря и каких-то цветов довершали картину ночного рая, и мне безумно захотелось увидеть Сатар днем. Как жаль, что на жизнь, притом украденную у другого человека, мне отведено всего несколько часов.

Идущие впереди «мещане» начали накапливаться на одном из перекрестков. Остановились и мы.

Пока стояли на месте, я с удовольствием наслаждался окрестными видами. Но тут опять вмешался злобный коротышка. Оказывается, все ждали именно меня.

– Э, шнырь, о чем мечтаем! Куда дальше?

Очень интересно, можно подумать, я знал куда. Впрочем, знал. Ослабление контроля над памятью стоило мне еще одного приступа боли и «прилетевшего» пакета совершенно ненужной информации: дорога к кабаку «Безногий осьминог», к лавке старьевщика, баловавшегося скупкой краденого, и даже к борделю Пышки Лалы.

Так, пора сосредоточиться, или у Карна окончательно лопнет терпение. Куда же мошенник собирался идти сегодня ночью? Точно – в гости к Оклу. Дворянчик назвал свою цену, кстати, очень неплохую – тысяча золотых империалов, – и эту информацию нужно было донести до Кривого. Маршрут тут же сложился в голове.

– Мне туда, – ткнул я пальцем в сторону одной из улочек перекрестка и тут же остановил шагнувшего вперед моряка. – Не торопись, морячок, я сказал, что туда нужно идти мне, а не нам. Вы останетесь здесь.

Карн проворчал что-то на кронайском, которого Гатар, а соответственно и я не знали, а затем посмотрел на Лована. Лысый легионер утвердительно кивнул.

Оп-па… А центурион, оказывается, не так уж прост, и в этой команде он явно главный, как минимум в отсутствие графа. Морячок же выполняет функции кулака и, когда нужно, языка командира.

Осмотревшись вокруг, я с внутренней улыбкой увидел полтора десятка «гуляющих горожан». И это перед рассветом, когда даже самые отчаянные гуляки давно расползлись по домам!

Да уж веселуха. Граф Гвиери, конечно, крут и ужасен, а его служба вообще нечто кошмарное, но это действительно цирк.

Не знаю, что на меня подействовало – отчаянность ситуации или внутренний протест, – но нерешительность куда-то ушла, и мозг четко начал прорабатывать необходимые действия для выполнения поставленной задачи. Как бы то ни было, другого выхода не оставалось – как-то не хотелось проверять, какие именно кошмары ждут меня в случае неповиновения. С другой стороны, задерживаться в теле Гатара было боязно, особенно после его «душевной» атаки.

В густой тени с изрядной примесью тумана я заметил нескладную фигуру ученого.

– Профессор, вы не могли бы подойти?

На мою просьбу отреагировали сразу и Урген, и Карн. Морячок угрожающе набычился, и тут же на его плечо легла рука более сообразительного Лована. Но намек я понял.

Услышав фактически приказ, профессор подбежал к нашей компании мелкой рысью.

– Слушаю вас, – тихо отозвался ученый.

– Пара вопросов, профессор. Если меня убьют, я окажусь в этом камне? – таким же шепотом спросил я, тыкая пальцем в грудь ученого.

– Да.

– А если не убьют, то через пару часов хозяин тела сожрет мою душу и вернет тело себе?

– Не совсем так: вы оба потеряете свои души. Это тело умрет в любом случае.

– Каково расстояние, на котором вы сможете следить за мной с помощью камня?

– Не уверен…

– Двести-триста шагов?

– Гарантированно, – обрадовался сообразительности собеседника профессор.

– Ну, тогда я пошел. До встречи, краб, – уже громче сказал я, не удержавшись от довольно опасной шалости. Впереди ждала почти стопроцентная смерть, а выходки моряка, действительно похожего на краба, откровенно достали.

Весь комизм ситуации был в том, что крабами на Кронайских островах называли пьяных вдрызг или совсем уж неуклюжих людей. Гатар не был знатоком островного этноса, но эту особенность знал достоверно.