Диана Удовиченко - Клинок инквизиции

Безумие Волдо делало его особенно опасным, но и уязвимым одновременно: он не заботился о защите, стремился лишь достать противника. Раненый, истекающий кровью, он оставался все таким же сильным, а его удары – мощными и точными.

– Издохни! – Волдо замахнулся мечом, снова ринулся на Дана.

Поднырнув под клинок, Дан вонзил меч в грудь капитана. Тот захрипел, остановился, во взгляде его безумие сменилось болезненным удивлением, изо рта хлынула кровь. Дан потянул клинок на себя, Волдо упал навзничь, раскинув руки.

– Готов? – подошел Энгель.

– Да примет Господь его душу, – проговорил Ганс. – Он был хорошим человеком.

Дан молчаливо согласился. Тот, с кем он дрался сейчас, уже не был Волдо. Что-то вселилось в капитана, свело с ума, сделало частью обезумевшего города.

– Не примет, – мрачно проговорил Энгель. – Тут мало кого Господь примет, не видишь разве?

– Дорогие друзья, полагаю, ваш безусловно интересный теософский диспут лучше перенести в более подходящее место, – вмешался Андреас.

– Уходить надо, – согласился Ганс. – Плохо скоро будет.

– Только вот куда?.. – задумался Дан.

Он оглянулся, в полной уверенности, что пока шла драка, Сенкевич сбежал. Но тот стоял поодаль, с интересом разглядывая трупы и раненых.

– Бессмысленно, – пояснил Сенкевич удивленному Дану. – Мое укрытие вы знаете, а сменить времени бы не хватило. Да и зачем? Скоро все так или иначе закончится…

– Тогда идем к тебе, – предложил Андреас.

– Ко мне нельзя, слишком далеко, придется пересечь полгорода. А тут скоро стражи будет, как клопов в трактире.

– Пойдемте. Я знаю, – сказал Энгель. И добавил с лукавой усмешкой: – Наконец-то наступило время вора.

Он скользнул в ближайший переулок. Выбора все равно не оставалось, пришлось следовать за ним.

Они не знали, что вскоре после их ухода на улице появился человек в черном плаще. Он тащил за руку юную девушку, босую, в одной белой рубахе. Бедняжка тряслась от холода и ужаса. Будь здесь Дан – без труда бы узнал спасенную накануне Фриду. Девушка упиралась и плакала. Человек остановился точно на том месте, где брат Готфрид собирался убить последнюю жертву, с коротким замахом ударил девушку по лицу. Фрида вскрикнула и упала. Человек поспешно удалился, а из темноты вышло огромное существо с горящими, как раскаленные угли, глазами. Увидев его, Фрида истошно закричала.

В трактире воняло гнилью, ни столов, ни скамей не имелось – гости сидели прямо на полу, на грязной, пропитавшейся нечистотами соломе. Ободранные нищие, покрытые язвами и ранами – то ли настоящими, то ли искусно нарисованными. Дешевые наемники, бывшие солдаты – самая опасная их разновидность, из тех, кто давно опустился и готов лишить жизни кого угодно за кружку пива или медный пфенниг. Грязные беззубые шлюхи, берущие за труд еще меньше, чем убийцы. Мрачный тощий хозяин бродил по залу, переступая через спящих, а иной раз спотыкаясь об них, разносил прокисшее пиво, миски с похлебкой из тухлятины.

– Жрите, шлюхины дети, – потчевал он посетителей. – Жрите, да не забывайте платить.

Появление Дана с отрядом не прошло незамеченным. Пожалуй, они единственные здесь выглядели нормальными людьми. Отребье переглядывалось, оценивая, сколько денег может быть в кошельках гостей. Дан обвел зал вызывающим взглядом, демонстративно положил ладонь на рукоять меча, чуть вытащил его из ножен, с резким звуком кинул обратно. Интерес посетителей несколько поугас.

– Что за милое местечко? – поинтересовался Андреас. – Прелестное убранство, и публика… весьма добропорядочная.

– Зато здесь не найдут, – жизнерадостно ответил Энгель. – В Теплое местечко даже стража заходить боится.

За полпфеннига они сняли одну комнату на всех. Здесь воняло еще сильнее, а в соломе наверняка водились блохи с клопами, но выбирать не приходилось. Сенкевич, откашливаясь, первым рухнул на подстилку.

– Ты смотри не издохни раньше времени, – по-доброму напутствовал Дан.

– Не волнуйся, – прохрипел Сенкевич, – исключительно твоими молитвами спасусь.

– Ладно, рассказывай, – потребовал Платонов.

И Сенкевич рассказал. Не все, конечно, лишь то, что касалось этих людей. Информацию о портале он благополучно скрыл. Капитан отрывисто кивал, время от времени задавал вопросы и вставлял уточнения, но о перемещении во времени тоже умолчал. Его друзья слушали с открытыми ртами. Когда наконец Сенкевич закончил, первым заговорил Андреас:

– Правильно ли я понял, многоуважаемый и достопочтенный враг моего друга, что под угрозой весь город?

– Совершенно верно. И единственный шанс его спасти – помочь мне.

– Почему мы должны тебе верить? – насупился Дан.

– А у вас выбора нет, – просто сказал Сенкевич. – У меня хоть какой-то план имеется. Ну допустим, вы откажетесь, и что сможете предпринять?

– Экзорцизм, – быстро ответил Андреас.

– Прекрасно. Но где вы найдете стоящего экзорциста? Вы уверены, что он не находится под влиянием силы, которая управляет Равенсбургом? Так что мы с вами нужны друг другу.

– Тебе-то с этого какая выгода? – прищурился Платонов. – У тебя своих помощников достаточно.

– Когда все произойдет, они обернутся против меня, у них будет другой мейстер. У меня тоже выхода нет, надо сваливать. Да ни у кого нет выхода, город провалится в тартарары. А вернее сказать, в Тартар.

– Значит, надо отсюда убираться, – заключил Энгель, поднимаясь.

– Весьма по-товарищески, я бы сказал, – фыркнул Андреас.

– По-товарищески предлагаю уйти всем. Какой смысл здесь подыхать?

Дан слушал перепалку друзей, но не вмешивался.

– Чего молчишь? – шепнул Сенкевич.

– Они должны решить сами. Я не могу настаивать.

– Честный и светлый до опупения, просто Орлеанская дева какая-то, а не эфэсбэшный капитан, – усмехнулся Сенкевич. – Послушай, Энгель, меня удивляет твое бессребреничество.

Вор насторожился.

– Ты представляешь, сколько опустевших домов останется в Равенсбурге после Дня Всех Святых? А сколько из них богатых?

– Это если все не рухнет к черту, – пробурчал Энгель.

– Разве воры не любят риск? – невинно удивился Сенкевич.

Немного подумав, Энгель махнул рукой:

– Ладно, я с вами.

– Кто-нибудь еще хочет уйти? – Платонов обвел свою команду испытующим взглядом. – Скажите сейчас, я не держу.

Ганс упрямо помотал головой:

– Не по-божески бросать товарищей.

– Верность друзьям, смерть врагам, – рассмеялся Андреас. – А у меня здесь семья.

Остаток ночи и половину дня они провели в обсуждении плана действий.

– Это самое безумное предприятие из всех, о которых я когда-либо слышал, – сказал под конец Платонов.

– Зато единственно возможное, – ответил Сенкевич.