Никита Баранов - Граф с Земли

По преданиям, древние люди, пришедшие с севера и основавшие в этих краях нынешнюю цивилизацию, в совершенстве владели магией рун. Их сила была в том, что они видели, как пространство пронзают мириады энергетических нитей, дёргая за которые можно изменять привычный ход вещей. Но просто так эти ниточки тронуть не выйдет — для этого нужно настроить свои пальцы-приёмники на определённую «частоту». Эту задачу и выполняют руны. Как сказала Даша, Лагош неплохо пошутил, наделив иномирцев именно этой силой, ведь обуздать её без великих мастеров тех времён практически невозможно.

Также девушка показала Виктору то, что у неё получалось: разжигать и тушить пламя, замораживать жидкость (в данном случае вино), дуть как ветер. Кроме того, Даша продемонстрировала частичное превращение в странное мохнатое существо: под влиянием силы воли она заставила свои руки покрыться шерстью, пальцы — длинными когтями, а рот — дополнительным рядов острых резцов. Её глаза при этом приобрели вид близкий к кошачьим, да и из груди стали доноситься звуки, поразительно напоминающие мурлыкание.

Виктор решил, что когда вся эта история закончится, он вплотную займётся изучением рун, и, возможно, даже откроет свою маленькую школу, в которой будет обучать детей этой магии с юных лет.

За объяснениями и обсуждением рун приготовился кролик. Как только Даша сказала, что можно приступать к поеданию, Виктор словно сорвался с цепи: он жадно вгрызся в горячее мясо, сильно обжёг губы, но кусать не перестал. Мясо было обглодано до костей всего за несколько минут, после чего Виктор, громко поблагодарив Вселенную, богов всех религий и, конечно, Дашу, свалился на топчан и довольно потянулся. После сытного обеда показалось, что жизнь вдруг начала налаживаться.

Спустя час Даша, облачив Виктора в невзрачные крестьянские штаны и рубаху, повела своего нового сообщника на поверхность. Вместе они прошли по узкому коллектору прямо к помойному стоку на рынке. Дождавшись, когда у зловонной решётки никто не будет отшиваться, вылезли и прикрыли на всякий случай за собой проход лежавшими рядом мешками с мусором.

Виктор ослеп от яркости светил и оглох от гула толпы. Одинокие женщины-домохозяйки, компании пьяных работяг и стайки проворных детишек сновали туда-сюда между длинными рядами из торговых палаток. Отовсюду доносились самые разные звуки и запахи. Где-то неподалёку играл небольшой струнно-духовой ансамбль. Под ногами частенько попадались гнилые овощи и мёртвые крысы.

— Добро пожаловать на главный рынок всего герцогства Авельонского, — с придыханием сказала Даша. — Не отставай, работяга. И не выходи из образа. Если кто про руку спросит — говори, мол, напился да пошёл спать в мельницу, а там… рука попала в механизм, вот палец и оттяпало. Понял?

— Понял, понял. А ты по легенде кто? Расхитительница гробниц?

— Очень смешно, умник. Обычно я представляюсь какой-нибудь поэтессой, которую все знают по имени, но никто не видел в лицо. Чаще всего прокатывает на все сто процентов, но иногда приходится выкручиваться из очень неприятных ситуаций.

— Ну, вот, где же справедливость? — усмехнулся Виктор. — Женщина получает роль помпезного стихоплёта голубых кровей, а мужчина играет мельника-алкоголика. Равенство, ничего не скажешь.

— Ты ещё разревись мне тут посреди рынка. Ладно, гляди, — Даша достала из подсумка мешочек с монетами, отсыпала половину товарищу. — Медяки — самая ходовая монета. Но они бывают разные: местные — герцогские, и забугорские — из земель пепельников. Местные ценнее почти в два раза, потому что пепельники чеканят монеты гораздо меньшие в размерах. Вот. Серебро лучше попусту не трать. За пару серебряников ты можешь купить себе среднего качества рубаху со штанами. За пару медяков — буханку хлеба. Золото я тебе не дам, уж извини. Боюсь, что обуют тебя на золотишко.

Виктор быстренько сосчитал свою долю: в его ладони лежали четырнадцать медных монет местного производства, десяток монет пепельников и пара серебряников. Спрятав мелочь в карман, он ожидающе взглянул на Дашу:

— Итак, что мы будем делать?

— Я полагаю, что нам было бы лучше не разделяться. Но с другой стороны, в таком случае, если нас раскусят, то поймают сразу двоих. Кто раскусит? Да мало ли, не зарекайся.

— Я вообще молчал, — пожал плечами Виктор. — Ладно, я пройдусь по рядам в эту сторону, встретимся здесь же через тридцать минут. Идёт?

— Идёт. Заглядывай в палатки и ищи вычурную одежду, которую можно носить на благородном приёме. Как только находишь — воруй.

— Что? — удивился Виктор. — Воровать? Ты шутишь? Да я скорее умру от стыда, чем прикоснусь к чужому!

Даша пожала плечами:

— Ну, что поделать? Надо когда-нибудь учиться. В этом мире воровать — это не аморальное и презираемое занятие, а вполне себе искусство. Только оно, конечно, подвластно далеко не каждому. Ловкие руки всегда обеспечат себе завтрак или ужин, обновку на зиму или какую-нибудь драгоценную безделицу для возлюбленной пассии. Конечно, если поймают — то наказание будет строгим. Если воровство незначительное, ну, мол, украл пирожок или лапти, то с тебя возьмут штраф. Если что-то посерьёзнее, то стражники оттащат тебя в темницу. Если вор попадается уже не в первый раз, его, скорее всего, приговорят либо к отрубанию руки, если тот раскаивается, либо к смертной казни через побиение камнями. Хотя, бывали случаи, когда и за пирожок избивали до смерти.

— Спасибо за воодушевление и напутствие, — пробурчал Виктор. — Теперь-то мне совсем не страшно.

Даша закатила глаза и, ничего не сказав, растворилась в толпе шумных зевак. Виктор же, оглядевшись и запомнив как можно чётче место встречи, двинулся в сторону ярких торговых тентов, над которыми на пятиметровом шпиле возвышался рекламный «штандарт» с изображением длинного фрака на вешалке. Нетрудно было догадаться, что продают в этом секторе.

К Виктору вернулось любопытство, которое пропало, когда Грокотух устроил подставу и продал иномирца епископу. Повсюду торговали самой разной одеждой, часто знакомой, но иногда экзотической и непонятной. Виктор остановился возле ковра, на котором штабелями красовались накидки из небольших морских ракушек, покрашенных в перламутровый цвет. Рядом лежали шляпы из засушенных водорослей покрытые невысыхаемым илом чёрные сапоги. Взглянув на торговца морскими артефактами, Виктор отшатнулся: продавец и сам оказался похож на морское создание. Его полностью белые глаза навыкате не моргали из-за отсутствия век, щёки и лоб блестели от рыбьей чешуи, а в области шеи явно угадывалось некое подобие жабр. Решив не удивляться этому, Виктор продолжил обход.

Чуть позже его взгляд наткнулся на тент с головными уборами, сделанными из голов животных. Их продавец натянуто улыбался и зазывал всех поглядеть на «всё ещё живых зверей, которые украсят вашу макушку». Приглядевшись, Виктор чуть не упал. К горлу подступила тошнота. Действительно: лисьи, волчьи и медвежьи головы, внутри которых была абсолютная полость, двигались, моргали и шмыгали носом. Сразу вспомнились старые фильмы про оживших мертвецов, и вдруг стало очень жутко.