Никита Баранов - Иномирец

– Это мой родовой фламберг, – пояснил герцог. – Волнистый клинок из очень редкого и чрезвычайно крепкого сплава не раз пробивал даже самые толстые доспехи наших врагов. А навершие, или яблоко, – это наш глобус, точная копия небесного тела, по которому ты ходишь, только в многократно уменьшенном варианте. У этого меча есть имя – его зовут Пакемберг. Вот возьми его.

Герберт протянул оружие Виктору и стал ждать его реакции. Иномирец аккуратно оглядел лезвие со всех сторон, поразился качеству рукояти и глобуса в частности, пару раз сделал выпад в сторону несуществующей цели и довольно кивнул:

– Идеальный вес. Не тяжелый, но и не слишком легкий. Очень удобно и приятно лежит в руке.

– Нравится?

– Еще бы. Превосходный клинок!

Герцог похлопал Виктора по плечу и усмехнулся:

– Тогда возьми из витрины ножны и забирай оружие себе. Это мой тебе подарок, Джеймс. Подарок от чистого сердца. Самая ценная реликвия во всех моих владениях. А зубочистку свою выбрасывай, несолидно это. Такое чувство, что ты свой меч на базаре приобрел.

Виктор от удивления чуть не выронил подарок из рук. Рассыпавшись в благодарностях за оказанную честь, он вложил Пакемберг в ножны и подвесил его на пояс взамен уже ненужной рапиры.

– Ничего прекраснее в жизни не видел, – все не прекращал нахваливать меч Виктор. – Да с такой штукой я могу дракона одолеть!

– Ну я бы на твоем месте не спешил с такими выводами. Ты ведь знаешь, что пепельники разводят драконов, устраивают между ними бои и делают на огнедышащих рептилий ставки? А так как эти существа могут вырасти с трехэтажный дом, их убивают на пятом месяце жизни, чтобы, ни приведи Свет, они не перешагнули порог юношества и не превратились в матерых, почти неуязвимых убийц. Варварство, конечно, но эти крылатые «малыши» могут и в детском возрасте запросто сожрать двоих-троих пепельников и даже не подавятся. И никакой Пакемберг не поможет против их непробиваемых панцирей.

– А эти драконы, часом, принцесс не похищают? – усмехнулся Виктор.

– Что? Принцесс? Знаешь ли, они неразборчивы и уж если захотят пожрать, то не будут выбирать каких-то там тощих принцессок. Они, скорее всего, проредят популяцию мирно пасущихся овечек, если вырвутся на свободу. Да и не станут они похищать – у них нет понятия «про запас». Выпотрошат на месте, и дело с концом.

– Понял. И что же, в дикой природе драконы часто встречаются?

– Очень редко. Пустынные драконы – продукт магической инженерии пепельников-шаманов. Они не различаются по полу, абсолютно стерильны, а потому не имеют возможности производить потомство и живут чуть дольше лошадей. Так что если какое чудище и вырвется из клети, то, скорее всего, улетит как можно дальше и заляжет на дно. А потом и издохнет через десять – двадцать лет, так и не причинив никому особого вреда. Кроме безобидных овечек конечно же. Бедолаги… Ладно, с оружием разобрался? Тогда спускаемся, нам еще встретиться с народом нужно – поздравить их с твоей сегодняшней свадьбой.

Виктор кивнул. Пока не появилась Даша, нужно продолжать играть свою роль.

Герцог и граф спустились в главный зал и провели там в ожидании свиты чуть больше получаса. Затем знатная делегация направилась в центр Авельона, на главную площадь, дабы дать простолюдинам возможность взглянуть на жениха леди Оливии хоть одним глазком, благословить его на предстоящие деяния и просто пожелать удачи в будущей семейной жизни. Взобравшись на заранее подготовленную сцену, Герберт произнес хвалебную в отношении Виктора речь, и новоявленный граф явно пришелся горожанам по вкусу. Они радовались и ликовали, поздравляли своего будущего правителя со столь знаменательным событием. Многие женщины подносили к сцене корзины с выпечкой и фруктами, мужчины складывали возле ног Виктора ножи и кинжалы, мечи и булавы, молоты и копья, а дети забрасывали знать ярко-желтыми цветами и ромашковыми венками. Все это внимание вызывало на лице иномирца лишь умиление и глупую широкую улыбку. Виктор, наслаждаясь овациями, не с первого раза услышал, как герцог передает ему слово.

– Кхм, – откашлялся фальшивый граф. – Ну я горд тем, что оказался победителем на вчерашнем турнире. Но главной наградой для меня стала именно помолвка с дочерью его светлости Герберта Чаризза! Я пока еще ее не видел, но уверен, что мы станем с ней отличной парой. У нас будет много детей и внуков. Каждый из них вырастет славным авельонцем и будет служить на благо родины, отечества и всех вас! Ведь именно вы и являетесь нашим герцогством. Не города и крепости, не леса и горы, не реки и озера. Авельон – это вы! И каждый из вас – это одно маленькое колечко в большой непробиваемой кольчуге. Держитесь друг за друга крепче, и ни один клинок не пробьет нашу веру в будущее, стабильность настоящего и почтение к прошлому! Славься, народ Авельона!

Хоть речь Виктора не была запланированной, зрителям она очень понравилась, и новая порция одобрения не заставила себя долго ждать. Горожане радостно галдели и продолжали приносить подарки, но не отрывая их с трудом от сердца, а трепетно отдавая графу самое лучшее с абсолютно счастливым выражением лиц. Виктор, растроганный подобным поведением, даже пустил скупую мужскую слезу по своей загримированной и заклеенной ненастоящей бородой щеке. Происходящее вокруг казалось ему какой-то вымышленной утопией, но как только он вспоминал о ситуации за стенами города или, напротив, внутри того же герцогского дворца, все становилось на свои места, а горожане снова казались не осчастливленными жителями, а просто обманутыми и не знающими всей правды простолюдинами. Но Виктор не осуждал Герберта за то, что его народ остается в неведении о многих неприятных вещах, таких, как грабители-болотники или насквозь коррумпированная власть – ведь счастливыми людьми управлять гораздо легче, чем обеспокоенными и недовольными.

Закончив с выступлением, виновник торжества в сопровождении герцога и его свиты вернулся обратно на банкет. К этому моменту празднично украшенный главный зал уже был полон старых гостей, а новые стекались во дворец десятками, если не сотнями. Многие из них приходили просто отдать дань уважения герцогу и его будущему зятю, оставляли какой-нибудь подарок и отправлялись восвояси, но некоторые планировали остаться на время всего гуляния, до самого конца. А так как свадьба – это праздник далеко не однодневный, вселенских масштабов дворянская попойка могла затянуться на долгие, долгие дни, а возможно, и недели. Как сказал Герберт, могло случиться абсолютно все что угодно.

Виктор решил, что опасность разоблачения с прибытием новых гостей многократно возросла, а потому старался прятать свое лицо, опускать взгляд или скрываться за телом герцога. Его единственным преимуществом было то, что все те, кто будут на него смотреть, вряд ли станут ожидать подлой подмены, не видя в этом ни малейшего смысла, а потому скорее всего попросту убедят самих себя, что разница между старым Берком и нынешним им попросту почудилась. Все эти мысли о возможном провале операции снова заставляли Виктора нервничать, а Даши, которая могла бы его успокоить, как назло, все не было и не было. Адмирал, к слову, тоже появляться на банкете не спешил, отчего в душу иномирца стали закрадываться не самые приятные фантазии, которые он тут же гнал от себя прочь.