Андрей Васильев - Файролл. Край холодных ветров

Охая, к нам подошел Суфор, про которого я уже и позабыл, наблюдая сцену из пьесы «Благородство и смерть».

– Ну и здоровый же, сволочь! – изрек он, с неприязнью глядя на Торсфеля.

– Это он тебя, что ли? – полюбопытствовал я.

– А то кто же. Я только фаер вверх запустил, тут это животное бежит с каким-то здоровенным кулем на плече. Я и сделать-то ничего не успел, как он меня своей секирой долбанул, похоже, что с критом, да еще меня от удара на камень бросило. Пятнадцать процентов жизни осталось, чуть ласты не склеил! Хорошо хоть зелий с собой прихватил…

И Суфор расстроенно шмыгнул носом – то ли зелья жалел, то ли что так мало в бою успел.

– Куль, говоришь, – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Да твою же!

Я огляделся и, выбрав из хирда Гуннара воина помоложе, крикнул ему:

– Эй, боец!

– Да, ярл.

– Слушай, не в службу, а в дружбу. Вон туда убежал мой человек, Флоси. Найди его, пусть сюда идет.

Воин коротко глянул на Гуннара, тот, приоткрыв один глаз, кивнул, и воин побежал в лесок.

– Гуннар, ничего, что я твоими людьми командую? – решил я исправить возможную бестактность.

– Хирдманн должен быть всегда чем-то занят или пьян, тогда у него нет времени на глупости, – ответил мне Гуннар, снова впадая в спячку.

– Не сомневалась, что ты уже здесь, – раздался уже родной для меня голос Элины. – Хейген, как тебе удается все время оказываться везде первым?

– Карма такая, – ответил я своей кланлидерше, поворачиваясь. – Если поспешать не будешь, все самое вкусное съесть могут, причем без меня. А это обидно.

– Согласна. – Элина огляделась вокруг, оценила истоптанный песок, валяющееся оружие, изломанные ветки и Торсфеля с тремя мечами у горла. – А что у вас тут было-то?

– Да ничего особенного, – пожал плечами я и кивнул в сторону Торсфеля: – Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко.

Элина подошла к Кривому и осмотрела его.

– Да, тот еще Сережка, брутален, конечно.

– Жаль, что я в кольце друзей, милашка, – проревел Торсфель. – А то бы мы с тобой поиграли в игру «А ну-ка, догони».

– Ох, боюсь, боюсь, – засмеялась Элина и внезапно ее лицо перекосилось. – Господи. Опять он!

Из рощи показался Флоси, явно изнемогающий под весом свертка. Молодой воин пытался ему помочь, но Флоси отмахивался от него головой, как будто отгонял муху.

– Не волнуйся, он трезвый, – успокоил я Элину и, позвав Гунтера, поспешил к Флоси.

Туалетный наконец-то положил сверток на землю и, отдуваясь, сел рядом. Пот бежал по его багровому бородатому лицу.

– Ф-ф-фух, ярл, – сказал он мне. – Ну и хорошо же кениг кормит свою дочку. Еле дотащил.

– А чего ты ее там-то не распутал? – удивился я.

– Да кто их, девок, знает. А ну как еще бы убежала, ищи ее потом до конца времен, – резонно предположил Флоси.

Я наклонился над свертком и увидел, что он еще и перевязан корабельным шпагатом.

– Это да, – согласился я с ассенизатором и попросил Гунтера: – Дружище, перережь веревки, у тебя вроде кинжал был.

– Мизекордией? – удивился рыцарь. – Она для другого предназначена.

– Ой, Гунтер, бросай ты эти свои условности, – поморщился я. – Режь давай, пока она там богу душу не отдала.

Гунтер вздохнул, но спорить со мной не стал и, достав кинжал, начал перерезать веревки. Сверток заизвивался, и вскоре пред нами предстала крепкая девица с замурзанным лицом и в потрепанном платье, которое когда-то, видимо, было красивым. Черты ее лица не подвергали сомнению ее родство с кенигом, разве только бороды не хватало. Она уставилась на нас и властно спросила:

– А вы кто?

– Освободили мы вас, – ответил ей я. – Мы бесстрашные спасатели, мы там, где творится несправедливость и люди терпят лишения.

Девица окончательно запуталась, и я понял, что, видимо, не время для шуток.

– Отец ваш попросил нас – меня и моего друга, доблестного рыцаря храма фон Рихтера, освободить вас из лап Торсфеля Кривого, что мы и сделали. Вы же Ульфрида, дочь кенига Харальда?

– Уф! – выдохнула девица. – Я-то уж испугалась, что после этого отродья тролля Кривого я попала в руки каких-то полудурков.

Гунтер поджал губы, но промолчал.

– Конечно я Ульфрида, неужто не видно? – Девица поднялась на ноги. – Папаша стало быть, озаботился? Чудно.

«Вами выполнено задание «Освобождение дочери кенига». Вы освободили дочь кенига Ульфриду из плена. Для получения награды обратитесь к кенигу Харальду».

– Чего чудного? – не понял я. – Все-таки дочь.

Ульфрида махнула рукой, давая понять, что в теплые отцовские чувства она не особо-то верит.

– Все ли с вами в порядке, леди Ульфрида? – соблюдая этикет, обратился к кенигессе Гунтер.

– Да какой, к йотунам свинячьим, порядок! – отозвалась Ульфрида. – Сначала этот Ингвар со своими странностями, затем волосатый дуболом и его кретины, потом в тряпках туда-сюда таскали и швыряли, в результате все ляжки в синяках и ребра болят.

– Я имел в виду, не случилось ли непоправимого? – немного покраснел Гунтер.

– Чего? А, ты об этом, – захохотала Ульфрида, с которой, похоже, все, что могло случиться, давно уже случилось. – Да нет, он меня не тронул, видать, запретил кто-то. Э, малый, а я тебя знаю. Ты у нас в чертоге нужники чистишь.

Ульфрида ткнула пальцем во Флоси.

– Есть такое, – потер нос туалетный. – Чистил.

– А тут ты как, с этими двумя?

– Кениг отдал меня ярлу Хейгену, я теперь ему служу, – произнес Флоси с достоинством, давая понять, что она, Ульфрида, теперь ему не указ. У него свой личный ярл теперь есть.

– А, так ты ярл, – с новым интересом уставилась на меня Ульфрида. – Другое дело. Я-то подумала, что ты обычный наемник. Прими мою искреннюю благодарность, ярл, за мое спасение. У тебя сколько драккаров?

В глазах кенигессы загорелся огонек, который меня совершенно не порадовал. Похоже, она находилась в активном поиске своего личного счастья, что мне было на фиг не нужно.

– Нет у меня драккаров, – быстро сообщил ей я. – И хирда нет. Вон один Флоси в наличии.

Где-то в мозгу Ульфриды на мой образ был поставлен штамп «профнепригоден», и дула ее темных зрачков перешли на блистающего своими свежевымытыми доспехами Гунтера.

– А я вообще просто рыцарь, – не менее поспешно, чем я, выпалил Гунтер, тоже смекнувший, откуда ветер дует. – Поди туда, поди сюда. На побегушках, в общем.

По гримаске, проскочившей по лицу кенигессы, было понятно, что мы ей больше неинтересны, Флоси же изначально не рассматривался в качестве потенциальной добычи.

– А этого паразита, Кривого, изловили? – поинтересовалась Ульфрида. – Или сбежал, отродье тролля?

– Да вон он, – показал я пальцем на все так же стоящего на коленях с клинками у горла Торсфеля.

– Ага, – обрадовалась Ульфрида. – Сами ему ребра выпрямлять будете или папаше моему его отдадите?