Алексей Калугин - Шаман

– Для этого вопроса время еще не пришло.

– Отличный ответ!

– Я знал, что тебе понравится, – улыбнулся шаман. – Спрашивай еще. Мне нравится. Ты умеешь задавать вопросы.

– А вот кутяара не любят отвечать на вопросы.

– Ну, на то они и кутяара. Они не живут, а играют. Но о кутяара ты знаешь больше, чем я.

– А что ты знаешь о трехглазых?

Абориген уселся поудобнее.

– Сначала я думал, что ничего о них не знаю. Но потом кое-что вспомнил.

Тут уже к разговору биолога с аборигеном начали прислушиваться и остальные сидевшие у костра.

– Далеко, на юго-востоке Южной Австралии, в Куронге, когда-то жило племя гумпала, чьим тотемом являлась трясогузка. Сейчас этого племени уже нет. Оно перестало существовать в конце шестидесятых годов прошлого века. Так порой случается. Женщины гумпала выходили замуж за мужчин из других племен или следом за мужьями перебирались в города, где жизнь казалась проще. Старики умирали, и некому становилось рассказывать детям легенды племени. Один из гумпала, я слышал, уехал в Америку и стал там известным художником. Вот только имя его я не знаю. Вернее, я знаю, как его называли здесь, когда он был гумпала, но, став американцем, он взял себе другое имя, которое я не знаю. Сегодня нет ни одного человека, который называл бы себя гумпала. Так вот, несуществующему ныне племени гумпала принадлежит легенда, которую не рассказывают более ни в одном другом племени. И никто теперь не может точно сказать, как и когда она появилась и о чем в ней рассказывается, потому что это мог знать только мункумболе гумпала. Я тоже не знал, о чем эта легенда, хотя и слышал ее пару раз, когда еще юношей гостил в племени гумпала. Я был уверен, что образы этой легенды глубоко символичны и мне никогда не понять их истинного значения. Так я думал вплоть до сегодняшней ночи. Я не помню легенду дословно. В молодости, когда память еще меня не подводила, я не позаботился о том, чтобы записать ее. В легенде рассказывается о странном существе, именуемом сборщиком, которое однажды явилось ниоткуда для того, чтобы забрать у человека по имени Наргир самое дорогое. Самым дорогим для Наргира был его новорожденный сын. Наргир не пожелал отдавать сына сборщику и вступил с ним в бой. Но сражаться с ними было непросто, потому что у сборщика не было тела, а была одна только голова. Огромная голова с тремя глазами, огромным ртом и страшными зубами. Наргир был силен и ловок. Он несколько раз поражал сборщика то копьем, то нулла-нулла, то каменным топором. Но какую бы глубокую рану он ни нанес сборщику, она почти моментально затягивалась. Бой продолжался три дня и три ночи, и под конец Наргир совсем обессилел. Он понял, что ему не победить сборщика, и стал умолять того, чтобы он забрал его, Наргира, вместо сына. Но сборщик был неумолим. Он проник в вурли Наргира, убил его жену, схватил сына и исчез вместе с ним. Похоронив жену, Наргир безутешно рыдал целую неделю. Все руки его были изрезаны в кровь каменным ножом. По прошествии недели Наргир сделал себе шапку из белой глины и поклялся, что не снимет ее, пока не отыщет сына. Он взял в одну руку вунде, в другую – нулла-нулла и отправился на поиски сборщика, укравшего его сына. Больше его никто никогда не видел.

– Это все?

– Да.

– Жаль. Я бы не отказался узнать, как Наргиру удалось отыскать сборщика.

– Почему ты думаешь, что он его нашел?

– В противном случае он бы рано или поздно вернулся. Так ведь?

– Кто знает.

– Однако легенда ясно указывает на то, что сборщик – это не живое существо, наделенное собственным разумом, а некая сущность, подчиненная кому-то другому, – заметил Ной. – Гумпала никогда бы не назвали живое существо просто сборщиком – оно обязательно получило бы какое-то имя. Но я точно помню, что мункумболе гумпала, рассказывавший эту легенду, называл его просто сборщиком!

– По всей видимости, трехглазые – это управляемые зонды, задачей которых является сбор неких образцов, – высказал предположение Осипов.

– Только не управляемые, а автономные, – уточнил Орсон. – Если бы ими кто-то управлял, они бы не вели себя столь глупо, как в нашем случае. Мне вообще кажется, что их здесь бросили. Или забыли.

– Кто бросил? – спросил Камохин.

– Тот, кто привез их сюда.

– А почему их бросили? Если они представляют собой угрозу?

– Может быть, это боевые роботы? – предположил сидевший неподалеку Ксавьер.

– Нет, нет, нет! – протестующе замахал руками Орсон. – Послушайте меня внимательно! Во-первых, – англичанин указал пальцем на Ксавьера, – никакие это не боевые роботы. С боевыми роботами мы бы так запросто, с помощью головешек, не справились! Во-вторых! – Орсон указал на Камохина. – Представь себе ситуацию: мы прибыли в некую аномальную зону, рассчитывая пробыть там определенное время. Не для того, чтобы схватить пакаль и тут же убежать, а чтобы наконец-то заняться серьезной научной работой. Мы расставляем повсюду приборы для автоматического сбора данных и тихо-мирно занимаемся своей работой. Как вдруг раздается сигнал тревоги! Случилось что-то неожиданное, и нам необходимо срочно эвакуироваться. Над нами уже завис вертолет, с него нам спустили сетку, в которую мы спешно кидаем самое ценное оборудование. А затем и сами забираемся в вертолет. Все! Нас больше нет! Однако в той страшной спешке, в которой проводилась эвакуация, мы почти наверняка что-нибудь забудем или не успеем забрать. В конце концов, нам могут просто приказать: «Бросьте вы это! Не до того сейчас! Жизнь дороже!» И наши приборчики продолжают себе что-то там замерять и фиксировать, даже когда нас уже нет. Здесь, возможно, произошло что-то подобное. Трехглазые остались без присмотра и тупо продолжают выполнять работу, на которую они запрограммированы.

– И что же это за работа? – спросил Камохин.

– Сбор биологических образцов, разумеется.

– Поэтому он набросился на человека?

– Он не знает, что такое человек. Он никогда его не видел. Человека нет в его каталоге жизненных форм.

– А как же история о Наргире?

– Тут возможно множество объяснений. Первое: мы не знаем, сколько лет этим зондам. Они могли оказаться здесь еще до того, как их коллега повстречался с Наргиром. Второе: мы могли попасть во временную петлю и оказаться в прошлом, задолго до того, как Наргир появился на свет. Третье: у зондов, работавших на Земле и здесь, могли быть разные программы. Четвертое…

– Я не о том, Док. Трехглазый похитил у Наргира ребенка и убил его жену. Значит, его программа не просто допускала, а требовала это от него.

– Н-да… Неприятная ситуация, – вынужден был согласиться Орсон.

– А еще у них три глаза, – заметил Осипов. – Как правило, создатели стремятся придать своим творениям определенное сходство с собой. Если человек делает робота – он делает его двуглазым.