Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь

По мнению Рута, все это она могла позволить и теперь – учитывая, какие пуговицы украшали ее платье. Но насчет разыскиваемой девицы содержательница борделя не врала, он это чуял. Зеленоглазой особы с волосами темного меда здесь не было. И то хорошо.

Калана прошлась по короткому проходу, идущему от лестницы, отодвинула засов на самой последней двери. Рут услышал вопль:

– Отпустите меня! Ну что я вам сделала?

И шагнул внутрь.

В комнате стояла громадная кровать, а в ногах ее застыла угловатая худая девушка. С ошейником на шее, от которого к изголовью тянулась толстая цепь.

Девица всхлипывала и умоляла. Рут, не обращая на нее внимания, повернулся к Аар Калане, сказал, возвысив голос:

– Хоть я и не просил красавицы, но эта уж больно худа. Нет ли у вас чего покрепче?

Спускаясь сюда, они прошли мимо трех дверей, и там тоже могли быть пленницы.

– Это все, что есть, так что берите, благородный Даур, не побрезгуйте, – со значением ответила хозяйка. – И не подумайте чего, эта быстро не сомлеет. Со вчерашнего дня у меня тут сидит и все вопит без умолку. Вы со своим инструментом или вам дать?

Слегка опешивший Рут помедлил, а Калана тем временем понимающе кивнула и исчезла за дверью.

– Господин, – умоляюще зашептала угловатая девица, – господин, спасите меня, я честная девушка! Я не должна быть здесь, просто принесла записку, а старуха не отпускает…

Рут глянул без всякого выражения, равнодушно отвернулся к двери. Выходить из образа не следовало, так что девчонке придется еще немного побояться.

Калана вернулась с деревянным ящичком вроде тех, в которых плотники носят свои инструменты. Сунула Руту в руки, и он машинально его открыл.

Поблескивали лезвия, у стенки лежал сверток узловатых веревок, торчали ручки небольших щипцов. Дивненько…

Во всем происходящем была какая-то несуразность. Руту припомнилась пирамида из клеток на Вратной площади. Как при такой жесткой прополке всех злодеев в нескольких сотнях шагов от площади с их клетками творится такое?

Но додумать мысль он не успел, потому что хозяйка протянула к нему ладонь:

– Вы уж простите, благородный Даур, но денежки вперед.

– Разумеется. – Рут выдохнул.

Он все узнал, тянуть не было смысла. Пора.

Ящик полетел в угол комнаты, его содержимое блестящим стальным ливнем посыпалось на пол. Девица испуганно вскрикнула, а он шагнул вперед, оттолкнув протянутую хозяйкой руку. Сграбастал темный шелк у самого выреза, дернул к себе – и с некоторым удивлением обнаружил, что хозяйка не так уж и слаба. Рост и вес давали могучей женщине возможность сопротивляться.

– Я кое в чем соврал, – холодно бросил Рут. – О вас я узнал не от Даура с перебитым носом. А от девицы, которую ему отдали.

– Не может быть, она мертва… – прохрипела женщина.

И попыталась оттолкнуть его, но Рут отбил подрагивающие руки.

– Точно замечено. Однако когда вставали мертвецы, эта девица встала тоже. Я здесь по ее просьбе, она пожелала, чтобы я отомстил.

Аар Калана содрогнулась всем телом.

Тяну время, понял вдруг Рут. Убивать женщин оказалось тяжелее, чем мужчин, – что-то тормозило руку, готовую лечь на пояс.

Прикованная девица, умолкшая, когда Рут взял Калану за грудки, неожиданно взвыла. Он на мгновенье скосил глаза, и тут хозяйка борделя, оскалив крупные зубы, схватила его за горло обеими руками.

Тело отреагировало само. Рут не стал отбиваться от захвата, просто напряг шею и повел рукой. Далт скользнул в ладонь, вошел с неприятным хрустом под левое ребро.

Хватка на шее тут же ослабла, шелк платья, который он все еще держал в кулаке, выскользнул из пальцев. Хозяйка завалилась назад. Лежала, пытаясь зажать рану ладонью, а сквозь пальцы вяло пульсировала кровь.

– Господин! – вновь завопила девица и рванулась к нему, загремев цепью. – Не оставляйте меня тут!

Даже эта девчонка и та понимает, что мне нужно уходить, мелькнула у Рута мысль. Вперед, пошел…

Он шагнул к девице, приложил палец к губам. Та тут же смолкла, и Рут смог ощупать ошейник на ее шее в относительной тишине – хозяйка сзади непрерывно булькала, никак не утихала.

Обруч оказался не из кожи, а из железных пластин, и запирался на замок размером с крупную монету. Рут скользнул в тот угол комнаты, где рассыпалось хозяйство из ящичка, нашел мелкий, чуть не с булавку, ножичек. В три движения освободил девицу.

А потом цепко взял за локти и осторожно тряхнул. Приказал, глядя в угловатое лицо серыми, цвета старого пепла, глазами:

– Иди за мной молча, рот не открывай, что бы ни случилось, вид прими несчастный… Поняла?

Девица кивнула, и Рут вернулся к лежавшей хозяйке.

Та еще была жива. Он чуть сморщился. Крупное тело, далт вряд ли достал до сердца, а если и достал, то только оцарапал. Значит, оставшись одна, Калана может исцелиться; содержательницы борделей побогаче всегда выкупают у магов-лекарей несколько врачебных заклинаний. С их работой без этого нельзя. Не зря же на платье у бабищи пуговицы с кристаллами.

Рут снова потянулся к поясу. Рубанул кинжалом по шее – так, чтобы уже никакими заклинаниями не спасти. Обыскал могучее тело и в потайном кармане нашел ключ.

– За мной! – через плечо Рут глянул на девицу. Та стояла бледная, испуганная, но не порывалась бежать. Хозяйка борделя права, такая действительно верещала бы долго.

Он вышел, зашагал к лестнице, останавливаясь у каждой двери на несколько мгновений и принюхиваясь. Живым человеком не пахло нигде. Зато попахивало мертвечиной из-за двух дверей.

По лестнице Рут взлетел, благо худая девица с круглыми испуганными глазами не отставала. Открыл низкую дверь, приник к расписной панели, прислушался, – нет ли там кого?

У подножия лестницы все было тихо. И живыми не пахло. Они вышли, Рут запер дверцу, пристроил на место панель и направился в комнату у входа. Девица молчаливым хвостиком следовала сзади.

Привратник был все тот же, а вот девица сменилась – теперь у входа ожидала клиентов высокая рыжеволосая красотка в корсаже на голое тело, который не прикрывал, а только подпирал грудь. И в тонкой полотняной юбке, ниже бедер разрезанной на ленточки.

На Рута они оглянулись одновременно, рыжеволосая с выражением скучающим, привратник – с любезным, как и положено слуге в хорошем заведении.

Но как только он узрел шедшую за Рутом девицу, любезность тут же исчезла.

– А где хозяйка, благородный господин? – поинтересовался привратник с нехорошим прищуром глаз.

И как бы невзначай положил руку на гнутую рукоять крупного кинжала, подвешенного к поясу.

Но у Рута сегодня не было настроения миндальничать, а взгляд немолодого мужчины, брошенный на угловатую девицу, яснее ясного говорил, что он ее знал и помнил. Рут склонил голову. Потянул воздух, позволил себе почуять…