Михаил Дулепа - Хранитель порталов

Она вдруг зевнула, скинула с кресла какие-то тряпки, быстро надела длинную майку и села, поджав ноги. Жаль, что не легла… с другой стороны, хорошо, что не легла. Как бы разговор поддержать? Неловко уходить, ничего не сказав. Хотя потише надо быть, кажется, на кухне Марат.

— Гордись, с тобой у меня сразу два новых опыта. Первый раз на совершенно пьяную башку, и первая ночь с девушкой. В прямом смысле, до сих пор ни с кем на ночь не оставался.

— Жаль, что этому невероятному удовольствию я обязана водке.

— И не надейся, краснеть не стану.

— Я все равно не увидела бы.

Полпятого утра, за окном солнечные блики, но за этими занавесками в комнате все еще темно. У меня-то очки, компенсирующая отрисовка (попробуй без нее в мастерской!), а она в самом деле не видит. Я с удовольствием оглядел откинувшуюся Вику. Не красива, да. И не симпатична. И даже не очень эффектна. Но вот есть что-то такое…

Впрочем, я быстро сообразил, что сейчас надо не показывать, какой я хороший собеседник, а заняться совсем другим. В ванной, правда, пришлось повозиться, система была придумана не для людей, кран упорно не хотел ничего выдавать, пока я не подтвердил личность, и только после этого пошла вода. Вернувшись в комнату, собрал вещи, оделся. Вика молча поставила тарелку с бутербродами, оставшимися после вчерашнего, и горячий чай.

Ели молча: я в самом деле хотел, уж такой организм, она — просто за компанию, по-женски что-то аккуратно клюя. Это молчание не было неловким или напряженным, мы просто сидели рядом, завтракая. За окном утренняя тишина, птицы поют, редко-редко проедет машина, пару раз начинала шуметь вода у соседей: или кто-то со смены пришел, или встает народ понемногу.

— Ты Марату подсказала меня пригласить?

Она кивнула, чуть насмешливо посмотрев на меня. Я знаю, чего она хочет, она знает, что я это знаю, и не показывает неудовольствия. Она старше и опытнее чисто житейски, я выше по статусу и возможностям. В принципе, никаких возражений, подружки у меня нет, да и не подружкой она хочет стать.

Хочет? Да, пожалуй.

Вика прикрыла улыбку, отпивая чай. Похоже, она мои рассуждения по лицу читает. Быстро вызвав ее учетку, просмотрел данные — почти пусто. Нетипично как-то, такие учетки обычно у взрослых мужиков: никаких ссылок на фотки, никаких охов-ахов в престиж-списке.

— Можно нескромный вопрос?

— Смелее, я не кусаюсь!

— За что срок?

Быстрая гримаска, видимо, должна была показать, что я не те вопросы задаю.

— В одной игрушке была гильдейским офицером, на договоре. Превысила полномочия в сомнительной ситуации, не повезло. Совет гильдии решил, что мои действия нанесли урон репутации, и подал иск.

— Не в «Творцах» случайно?

— Какая разница? С играми покончено. Все равно мне теперь нормальной работы в них не найти.

Пожалуй.

— Оно того стоило?

Быстрое пожатие плечами:

— Нет, наверное. Но это понятно теперь, а тогда были другие мысли.

— Ищешь новую работу?

Фыркнув, Вика снисходительно на меня посмотрела:

— Спасибо за беспокойство, я девушка самостоятельная. К тому же обязательные отработки никто не отменял.

— Можно договориться с работодателем, он выкупит.

— Ага, «договориться». Таких «договорунов» полно, а чтобы честно оплатить наем — хрен! Я лучше на государство поишачу.

Это да. Половина «адресочков», ходивших среди школьных пацанов, это такие вот девушки. Кто-то по собственному желанию, кто-то по необходимости. Кто-то по договору с родителями тех самых пацанов.

— Марат сказал, что один из играющих с ним — тот самый толстяк, что вытащил его с Димом. Стало интересно, что ты за фрукт.

— Через Сеть не проще?

— Я социк, у меня нет доступа в Сеть, забыл? Только общественные новостные порталы. В Хаосе о тебе тоже есть кое-что, но все данные быстро трутся, да и веры такой инфе нет.

— Марат что, не показал бы?

Она подняла глаза на потолок и терпеливо вздохнула.

А, ну да. Действительно, чего это я…

Вдруг Вика дернула бровью и как-то очень знакомо прищурившись, мурлыкнула:

— Ты все это время был такой…

— Неловкий?

— Странный. Словно и хочется, и колется, так.

— Хочется. Не смейся очень громко; просто хочется, чтобы чувства, чтобы хоть что-то кроме желания трахнуться было.

— Романтики?

— Может быть. Может быть, этих самых… переживаний и нет совсем? Мечтаем о несуществующем?

— Ну почему, есть. У нас девчонка две недели назад от любви повесилась. А перед этим своего парня зарезала.

— Значит, мне хоть в этом повезло. Я тебе что-то должен?

— Я не ради денег тебя в постель затащила.

— Если бы и за деньги, это только твое дело.

— Не врешь. — Интересно, у нее в очках определитель мимики? Модуль сертифицированный, но вдруг тут контрафакт достать можно? Тьфу ты, она же без очков сидит! — Это я тебе за Марата должна.

— О! Тогда надо будет подумать, сколько еще с тебя причитается!

— Мечтай-мечтай.

Мы еще немного помолчали. Она ждала моей реакции, а я тупил. Все понятно, о чем можно с той же Лизой поболтать или хотя бы с мужиками из мастерской, а о чем можно болтать тут? Вряд ли ей интересны стрелковые симуляторы или автомобили, игры упоминать будет не слишком умно, значит…

— И что же ты обо мне хотела узнать?

— Про вашу первую школу такие слухи ходят… Рассказывают, что там всем ученикам вживляют чипы, что вы наполовину киборги! Так? Признавайся!

— Да нет, чушь это. Там просто отличная от обычной схема обучения.

— Как это?

— Обычного ребенка учат быть сначала ребенком, потом переучивают на подростка, потом заставляют быть юношей и так далее. Некогда научиться быть собой. Нас учили сразу быть взрослыми.

— Зачем?

— Фора во времени. Там, где обычный школьник только начинает узнавать мир, нас учили правильно его использовать.

— И все вы такие? — Она покрутила рукой, показывая.

— Нет, что ты. Мы же не сами по себе. Мы в семьях живем. Не всем хочется, чтобы их сын или дочь сразу стали равны отцу с матерью. Но у нас практически все в классе в двенадцать пошли набирать рабочий ценз. Так принято.

— Значит, никаких отличий от нормальных людей?

Хм, и в самом деле — никаких?

— Ну еще мы очень хорошо умеем считать. Видимо, поэтому и думают, что мы чипованные.

— Сколько будет пятьсот тридцать два умножить на сорок семь?

— Двадцать пять тысяч четыре.

— А без очков?

— Для такого простого вычисления использовать очки — себя не уважать.

Она хмыкнула и вдруг спросила:

— Сколько ступенек на последнем пролете лестницы?

— Тринадцать. Третья сверху выкрошилась.

— Обалдеть. Слышала про такие чудеса, но вижу впервые. Правда, что вы там способны что угодно без очков запомнить?

— Обычный факультатив управления памятью. Без него было бы трудно учиться.