Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

И обратили, будьте покойны! Погоня двигалась со скоростью не особо спешащего верхового, пять-семь лье в день, не более. Попутно, буквально на брюхе исползав все окрестности, перевернув каждый придорожный лопух, опросив все встречные пни на перекрестках, потратив чертову уйму серебрушек на расспросы в трактирах и постоялых дворах... И что? Где результат, я вас спрашиваю? Ноль, господа, чистый ноль! Нигде не появлялась эта столь приметная парочка, состоящая из закованного в сталь верзилы и тощего алхимика откровенно жидовской наружности.

Но, ежели здраво рассудить, откуда бы им, этим следам и взяться, если оная парочка даже не думала выезжать из крепостных ворот замка Иври? Да-да, добрый читатель, ни семитского вида алхимик, ни здоровяк в броне не покидали территории замка. Знать, так и затерялись где-то в лабиринте стен, кладовок, подвалов и полуподвалов.

А выезжала из замка вовсе даже старая, но еще крепкая крестьянская телега, запряженная парой полудохлых кляч. На облучке восседал Рябой Жак - староста ближайшей деревни, надежный скупщик всего, что попадало к мимолетным владельцам трудно объяснимым (королевскому судье) путем и вообще, личность в округе известная. Содержимое телеги составляли пара десятков глиняных горшков самой похабной наружности - надо полагать, на продажу. Да еще несколько мешков зерна, скорее всего - туда же. Клетка с полудюжиной трехмесячных поросят. Еще какая-то дрянь, которой так любят торговать в этих местах глупые селяне.

В компанию Жак взял еще двух сельчан, каждый примечателен в своем роде. Один здоров, как бык, но умом - по всему видать, скорбный. Жуткое косоглазие, еще более жуткое заикание и общая придурковатость вида не оставляла в этом ни малейшего сомнения. А с другой стороны, если подумать, ну к чему селянину мозги? Что ему, диссертацию писать? То-то, что нет! А вот вытаскивать телегу из грязи, где она частенько застревала, аж по ступицы колес - вот там здоровяку было самое место. И ни косоглазие, ни заикание не были в том помехой.

Второй селянин, телом мелкий, востроглазый, весь заросший отвратительной кустистой бородой самого разбойного вида совершенно до невозможности. Так, что его огромный и, по секрету скажем, семитский нос едва-едва только из нее и высовывался. Впрочем, справедливости ради добавим, что борода была приклеена качественно, прочно, на века, и доцент Гольдберг с ужасом представлял тот момент, когда настанет все же время от нее избавиться.

Вот такая вот телега и выкатилась из ворот замка Иври часа примерно за два до освобождения из узилища достопочтенного Винченце Катарине. Нужно ли говорить, что, помчавшись в Дрё за подмогой, ломбардец проскакал мимо, не обратив на нее ни малейшего внимания. Мало ли крестьян разъезжает зимой с товарами на продажу? Да и какое вообще дело до всяких землероев серьезным людям, у которых своих забот полон рот, да еще и маленькая тележка!

И вот уже вторую неделю странные торговцы катились себе на юг, так и не распродав ни одного из своих горшков. Впрочем, любезный мой читатель, глянь ты на них хоть одним глазком, то ничуть бы и не удивился сему обстоятельству. Все же дрянь были горшки, редкостная дрянь! Вот и катились наши 'торговцы', нимало не опасаясь разбойников, что, конечно же, водились в округе. Но серьезных господ ни их товары, ни их клячи все равно бы не заинтересовали. А местную шелупонь - таких же точно крестьян, решивших слегка поживиться в свободное время - господин депутат легко отваживал крепкой жердиной, лежащей в повозке тут же, под рукой.

Надо сказать, что первые пару суток передвигались наши путешественники с большой опаской. При появлении на дороге встречных или попутных, господин Гольдберг тут же замечал что-то крайне интересное в прямо противоположном направлении и усиленно туда вглядывался, пряча тем самым от любопытствующих свою заросшую роскошным мохом физиономию. Господин Дрон в это же самое время сводил глаза прямо на кончик собственного носа и выделывал самую дурацкую гримасу, какую только был в силах придумать. Дабы те же любопытствующие не имели ни малейшего сомнения в том, что видят перед собой именно что деревенского дурака и никого более. То же самое и на постоялых дворах - забирались в углы потемнее и подальше от наблюдательных глаз.

Да вот только никто и не думал любопытствовать относительно трех крестьян, каковых в окрестных селениях двенадцать на дюжину. Ну, кому и куда они сдались, в самом-то деле! Так что, очень быстро господа иномиряне осмелели, снизили уровень маскировочных мероприятий мало что не до нуля и вольготно предались немудреным путевым развлечениям. Главным из которых оказались дружеские подначки господина Дрона в адрес своего обильно бородатого спутника.

К сожалению, запас острот, связанных с удивительной метаморфозой внешнего вида господина Гольдберга, исчерпался довольно быстро. В связи с чем господин Дрон вынужден был начать копать глубже. Сначала было всесторонне осмыслено роковое несоответствие между вековой алчностью еврейского народа и коммунистическими убеждениями почтенного историка. Ведь коммунизм - это счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным. А как же всем известная богоизбранность, которая едва ли должна позволить равнять в счастии уважаемого еврея и презренного гоя?

В этой же графе юмористическому разбору подверглась самоотверженная готовность господина Гольдберга рисковать собственной жизнью, дабы случилось чудо, и евреи перестали быть племенем ростовщиков-торговцев-финансистов, а превратились в племя ученых-врачей-музыкантов. Поскольку де, до сих пор их таланты цветут не замеченными, оставаясь в тени подвигов на ниве стяжательства, свершаемых более удачливыми соплеменниками. Это ведь же что получается? Оказывается, господин Гольдберг собирается выбить из-под ног собственного народа главный пьедестал, на котором покоится его, народа, процветание во всем мире!

Нет, нельзя сказать, что остроты почтенного депутата оставались безответными. Но отвечал господин Гольдберг как-то вяло, без души. Не чувствовалось азарта и этого вот бойцовского огонька, делавшего нашего доцента кумиром студентов истфака, особенно - их прекрасной половины. А чувствовалось, наоборот, что погружен господин Гольдберг в некие мысли. И вялая перепалка с господином Дроном его весьма от этих мыслей отвлекает.

Наконец, такая односторонность происходящей коммуникации поднадоела и почтенному олигарху. О чем он прямо и заявил. Потребовав, либо отрешиться от посторонних размышлений, либо выложить их на коллективное обсуждение. У них, в конце концов, рейд, или они так - погулять вышли? Если есть что-то важное, то об этом должны знать оба. А если нет - то нечего сопли жевать! Вот этаким вот манером высказался господин Дрон и требовательно уставился на собеседника.