Константин Муравьёв - Город Древних

— Эрея, почему вы так решили? — уточнил у нее /1ениавес.

Девушка сначала посмотрела на меня, потом на корнола и ответила.

— Я наблюдала за ним. Аура лгать не может. Вы ведь знаете, что я маг жизни. Для меня это основа, работа с аурой. Не буду хвастать, но я достаточно сильный маг жизни. Возможно даже, не хуже вас, и уж гораздо сильнее него.

— Да, я это вижу, — подтвердил ее слова корнол.

— Так вот, во время нашего разговора, в его ауре не происходило никаких изменений или каких-то резких колебаний. И это если учесть, что на него не наложено даже никаких маскирующих плетений. Этот хуман абсолютно спокоен и задумчив. Это никак не вяжется с теми известиями, что я вам сообщила. Должна была последовать хоть какая-то реакция, но у него ее не было. Между тем, хоть вы и очень сильный маг разума и жизни, хоть контролируете свое магическое поле, хоть оно и скрыто у вас маскирующим плетением, но даже сквозь него я почувствовала усиление напряженности магической оболочки и всплеск магической энергии, когда вы услышали, то, что я вам сообщила. Отсюда я могу сделать единственный вывод. Он нас не понимает, и ждет того, что вы готовы будете рассказать ему.

На этом девушка замолчала.

Я же подумал.

«Значит, Искатель очень основательно скрывает мои эмоции и чувства, выставив наружу или какую-то их эмуляцию, или гася все значительные всплески и пики. Или как идеальный и наиболее оптимальный вариант он совмещает оба принципа, но главное, все это прекрасно работает и местные ходячие детекторы лжи», — на этом месте я непроизвольно взглянул на девушку, — «не могут разобраться в моих чувствах и мыслях. И это с учетом той ментальной защиты мыслей, о которой мне говорил когда-то корнол».

Необходимо иметь это ввиду. Но не нужно на все это надеяться. Корнола вон Эрея прочитать смогла. Хотя это сделал и я.

Однако может найтись и кто-то и более умелый, чем они и этот некто вполне сможет разобраться с моей аурой (я так думаю, под аурой они понимают менто-информационное поле). А поэтому, надо бы научиться сдерживать или контролировать свои эмоции получше, особенно на данном уровне. А то еще одно такое сообщение может выдать меня с головой и провалить всю мою легенду.

= Задание к разработке принято, — доложил Искатель, — создание гипнопрограммы по внедрению ситуационной модели соответствующей заданным параметрам будет готово через три часа.

«Оперативно отреагировал», — мысленно похвалил я ментоинтерфейс и вернулся к прерванной нити разговора корнола и Эреи.

Ведь главного до сих пор она так и не сказала.

Что за тройственный союз и почему этот вопрос вызывает такую бурю чувств в душе Эреи, сводящихся к огромному смущению и растерянности? Складывается впечатление, что она не знает как себя вести в присутствии меня и как сказать об этом корнолу.

«Но почему?» — так и не понимал я, правда была у меня одна безумная догадка, навеянная интуицией.

И уж больно интересно было мне услышат, насколько она соответствует действительности.

Смущение, интерес ко мне, достаточно быстрое узнавание, и самое главное — такое чувство, что она еще не сказала всей правды.

Между тем, Лениавес помолчав, потер подбородок, потом кинул задумчивый взгляд в мою сторону, и все же ответил девушке, на ее завуалированную просьбу.

— В принципе я с вами согласен. Я и сам придерживаюсь того же мнения. Пока говорить всего ему не стоит. Это не из-a того, что я ему не доверяю, — быстро ответил он, заметив сузившиеся удивленные глаза девушки, — на то есть свои причины. Вы этого еще не знаете, — и корнол вновь посмотрел на меня, — но слишком много странностей окружает моего молодого друга. И вам нужно знать об этом.

«Ах ты, пройдоха», — мысленно усмехнулся я, — «странностей. Да там не просто странности, там одна сплошная и непрерывная загадка. Но ведь ты ей об этом ничего не сказал, вернее сказал, но несколько перефразировав».

— Почему вы все это мне говорите? — между тем спросила девушка.

— Не знаю, — пожав плечами, похоже, честно признался Лениавес, просто хочу, чтобы в будущем вы были готовы к ним. Или к тому, что они могут повлечь за собой. Почему-то, мне кажется, что вы должны об этом знать и гораздо больше других. Сам не понимаю, почему я так думаю и делаю.

— Спасибо, — искренне ответила Эрея, и задумчиво добавила, — у вас хорошо развита интуиция, вы знаете об этом?

— Да, я маг разума, в этом нет ничего удивительного, — махнул рукой Лениавес, а потом будто вспомнив о чем-то незначительном, спросил, — так что вы хотели мне рассказать?

Девушка, все еще будто набираясь храбрости и, видимо, убеждая себя рассказать кому-то постороннему о чем-то достаточно личном, все-таки тряхнула своей пышной шевелюрой, собранной в немного растрепавшуюся прическу.

Ее она на автомате, во время беседы, по мере сил пыталась и достаточно удачно, на мой не очень профессиональный взгляд, поправить, укладывая выбившиеся локоны за свои немного вытянутые не очень привычные ушки или вплетая в своеобразные необычные косички.

Затем, уже явно смутившись и очень стесняясь того, что она хочет сказать, Эрея отвела глаза немного вправо, стараясь не смотреть в мою сторону, и практически шёпотом проговорила.

— Есть и еще одна причина, по которой, я могу уверенно утверждать, что этот хуман

— младший сын Императора. Это был деловой, политический союз. Я проговорилась об этом случайно. Но, похоже, вы не заметили мою еще одну случайную оговорку, ухватив лишь показавшееся вам странным и необычным событие.

Глаза Лениавеса по мере слов девушки стали приобретать размеры двух огромных блюдец. Видимо до него постепенно доходил смысл того, о чем она хочет ему рассказать.

— Вижу, вы догадались, — слегка улыбнувшись, промолвила Эрея, уже более смело и уверенно, ведя линию разговора, — я, забывшись, сказала, что была такой же, как они, когда присутствовала на церемонии. Но как вы понимаете, на таком серьезном и ответственном мероприятии не место восьмилетней девочке. Если только она и сама не является частью сделки, договора, называйте, как хотите.

«Черт бы меня побрал», — понял и я, то, что хочет сказать Эрея, «похоже, жениться то я должен был на ней, а не на ее племяннице».

Но моя интуиция как-то не подтвердила этот вывод.

«Тогда неужели», — и я пристально посмотрел на девушку, «тройственный союз, принц, и две принцессы. И это на вполне законном международном уровне. Не мне лезть в их огород, однако, у них тут и нравы. Хотя, похоже, девушку это тоже очень смущает, видимо раньше она на это не обращала внимания, а теперь понимает, что должны были означать те самые подписанные их родителями листочки бумаги, или на чем у них тут заключаются подобные политические договора. И ей это не очень по душе. Но и возразить она не может. Политика, однако».