Анна Туманова - Женское счастье (СИ)

А Лиза смотрела на равнодушного мужа и острая боль опаляла ее изнутри. Она держалась. Старалась отвлечься. Не получалось…

Ночь тихо глядела в окно, а герцогиня одиноко плакала в подушку. Тоска выплескивалась слезами, которые молодая женщина не могла остановить. Ее сотрясали рыдания. Страх за мужа, ощущение своей ненужности, переживания из‑за беременности… — все вырвалось наружу и Лиза не смогла сдержаться. Чем больше она пыталась умерить рыдания, тем сильнее ее била дрожь.

А в соседней спальне Рэмион тоже не мог уснуть. Лежа в своей одинокой постели он с тоской смотрел в незашторенное окно. Дом спал и ничто не нарушало сонную тишину, а на душе у герцога становилось все тоскливее. Внезапно он прислушался. Ему показалось, что из спальни жены доносятся тихие всхлипы. Не успел Рэмион решить, что делать, как тихий плачь перерос в тяжелые, судорожные рыдания. Он слышал, как задыхается его девочка, как захлебывается слезами и рванулся на эти звуки. Не заметив, как соскочил с кровати, лорд сделал шаг, другой и только потом понял, что твердо стоит на ногах. Ноги привычно дрогнули, но усиливающиеся рыдания подхлестнули его и герцог кинулся в спальню жены. Алиссия лежала, уткнувшись в подушку, и пыталась заглушить вырывающиеся всхлипы.

— Лисси! — лорд подхватил жену на руки. — Девочка моя, любимая, ну, что ты? — он отчаянно целовал жену в мокрое от слез лицо и обнимал содрогающееся от рыданий тело.

— Рэм, не смотри, — всхлипывая, Лиза пыталась скрыть от мужа припухшие от слез глаза, — я страшная…

— Маленькая моя, что за ересь ты несешь? — возмутился герцог. — Ты самая красивая, самая желанная, самая любимая — лорд перемежал слова поцелуями и чувствовал, как волна желания подымается, сметая все: его страхи, неуверенность, ревность…

— Рэм, пожалуйста, не уходи, — Алиссия вцепилась в мужа, — я знаю, сейчас я некрасива и тебе неприятно притрагиваться ко мне, но я больше не могу, я не вынесу твоей холодности.

Девушка плакала и обнимала мужчину, а он, ошарашенный признанием, не мог поверить услышанному.

— Лис, ты что, считаешь, что я не хочу тебя?

Алиссия судорожно кивнула.

— То есть, по — твоему, я — калека, неполноценный, прикованный к кровати, — ворочу нос от красавицы — жены только потому, что она немного поправилась, вынашивая моего ребенка? — он изумленно смотрел на супругу.

Лиза снова смущенно кивнула, не поднимая глаз.

— Посмотри на меня, маленькая, — герцог приподнял лицо жены и, глядя ей в глаза, ласково произнес:

— Я люблю тебя, я хочу тебя, я желаю тебя до безумия, но я боялся твоей жалости, твоего отвращения к калеке, я не мог, понимаешь? Не мог унизиться до просьбы, до подачки… Если ты сможешь любить меня такого, как сейчас — без магии, без ног, без возможности полноценно ухаживать за тобой, то я буду самым счастливым человеком на Тариусе.

Лиза неверяще смотрела на мужа, но он не дал ей возможности засомневаться — накрыл ее губы своими и она забыла обо всем. Ее подхватил чувственный вихрь и девушка наконец‑то смогла утолить свою жажду — вот он, Рэм, с ней рядом, любит, желает, обжигает поцелуями и сливается с ней в вечных движениях любви. Эреветт — танец страсти — звучал сегодня только для двоих.

Ночь ожила, наполнилась жарким шепотом, звуками поцелуев и тихими стонами.

— Маленькая, как я тосковал! Я так люблю тебя!

— Рэм, я не могу без тебя, я схожу с ума без твоих губ…

— Я здесь, Лисси, я рядом…

— Рэми, я люблю тебя…

Герцог задохнулся от этих слов. Впервые он услышал от жены такое невероятное признание.

— Лисси… — неверяще выдохнул он.

— Люблю, — повторила Лиза, — люблю больше жизни, вопреки всему, вопреки самой себе…

Со счастливым стоном Рэмион потянул жену на себя и нежно поцеловал.

— Девочка моя, я не знаю, за что мне досталось такое счастье, но я благодарен Всесветлому за то, что он привел тебя ко мне…

Эта ночь стала для них откровением. Впервые супруги раскрылись друг перед другом, отпустили прошлое и оно сгорело в исцеляющем огне их страсти, их любви, их искренности и безграничного доверия.

Уже под утро герцог счастливо выдохнул:

— Лиза, любимая… Моя, только моя…

Девушка испуганно дернулась в его руках, но Рэмион, глядя ей в глаза, веско произнес:

— Моя. Не отдам никому — ни прошлому, ни твоим страхам, ни твоим сомнениям.

— Знаешь? — обреченно спросила Лиза.

— Знаю, — ответил лорд, — и не устаю благодарить Всесветлого за то, что дал нам шанс.

Алиссия смущенно уткнулась мужу в плечо.

— Но, как..?

— Видел твое прошлое, — просто ответил герцог, — и не позволю никому тебя обидеть. Верь мне.

— Верю, — девушка прильнула к мужу и ласково коснулась его лица.

Утро застало супругов в постели герцогини, спящих исцеляющим сном. А днем мэтр Риган с удовлетворением констатировал, что магический резерв герцога полон и к нему вернулась способность ходить.

Незаметно пролетели оставшиеся осенние деньки и тихой поступью пришла зима. Пушистый белый снег огромными сугробами укрыл землю, спрятал тропинки, укутал спящие деревья в саду и скрыл ветви под большими теплыми шапками. Данька больше всех радовался наступившим морозам — отец велел соорудить огромную ледяную горку и теперь ребенок, вместе со своим подросшим другом, по полдня проводил на льдянке. Снежок сравнялся ростом с хозяином и часто можно было видеть, как лохматое чудо на четырех лапах носится вслед за Даней, сливаясь с белым снегом, отфыркиваясь от падающих на нос снежинок и громко лая. Герцогиня с улыбкой стояла у окна и наблюдала за сыном. Мальчик подрос, окреп, из его глаз исчезла грустная неуверенность, он радостно улыбался и сердце герцогини таяло при виде довольной мордашки сына. Отойдя от окна, Алиссия неторопливо прошествовала на кухню. Ей теперь все приходилось делать неспешно — шли последние дни ее беременности и Лиза с трудом передвигалась по замку, часто останавливаясь и пытаясь отдышаться. Последние месяцы дались ей нелегко. Рэмион измучил мэтра требованиями сделать хоть что‑нибудь, чтобы Ее Светлости стало легче, раздражался на традиционный ответ Ригана, что все во власти Всесветлого и одного за другим приглашал к жене столичных лекарей и магов. Лиза терпела многочисленные осмотры, понимая, что муж сходит с ума от тревоги, пока однажды ей не надоело и молодая женщина не высказала герцогу все, что думает по поводу его нервозности.

— Лис, ты не понимаешь, я не могу видеть твое плохое самочувствие, — оправдывался лорд, выпроводив очередную знаменитость лекарского дела.

— Рэм, я тебя прошу, возьми себя в руки и успокойся. Все будет хорошо. Мэтр Риган делает все необходимое, я нормально себя чувствую, прекрати уже приглашать сюда всех этих… светил. Мне надоело чувствовать себя умирающей.