Валерий Большаков - Командор

— Недолёт, — спокойно сказал Пончик.

Ядра, словно слушаясь канонира Пончева, попадали в волны в добром кабельтове [4] Кабельтов — одна десятая морской мили, 185,2 метра. от корабля, подняв фонтаны брызг и пены.

— Понч! Заряжай пушки — и отвязывай те, что по правому борту! Как только ударишь всем левым, тут же меняешь орудия на правые!

— А мы что, правым бортом разворачиваться не будем?

— Некогда!

— Сделаем, капитан!

Оба галеона с жёлто-пурпурными стягами Испании развернулись и, подгоняемые попутным ветром, двинулись к «Фениксу», забирая немного к югу.

Олег прикинул, что им суждено встретиться с испанцами совсем недалеко от берега. Что ж… Организуем тёплую встречу.

«Сантана Майор» заметно опережал «Сан-Пабло».

Вот и замечательно — этот ходкий галеон прикроет корсаров от огня своего соседа!

Горячие кастильские парни рвутся в бой не думая.

Ну так вам и надо…

— Понч! Картечью заряжал?

— А как же! Каждое третье орудие.

— Ага… Засадишь по «Сантана Майор» ядрами, потом пройдёшься по палубе картечью. Приказа открывать огонь не жди, как увидишь, что пора, так и палишь!

— Понял! Угу…

— Мушкетёры! Это самое… Готовимся!

— Завсегда! — рявкнули мушкетёры.

Оглянувшись, Сухов заметил Гли-Гли, выглядывавшую из каюты. Олег погрозил девушке пальцем, а та показала ему язык.

Но скрылась-таки.

— Огонь! — провопил Понч.

Галеон вздрогнул, тяжкий грохот ударил по ушам. Всклубился дым, совершенно скрывая неприятеля, и тут же прогремел второй залп.

Ядра крушили нос «Сантана Майор», сбили бушприт вместе с блинда-реем, проломили борт, порвали снасти и фок. А потом по палубе прошлась картечь.

Низко рявкнул ответный залп. Слава Богу, испанские канониры дело своё знали плоховато, большее число ядер угодило в море или просвистало поверху, раз или два оставив дыры в парусах «Феникса».

Сейчас бы «Сантана Майор» уступить место «Сан-Пабло», но куда там…

А разворачиваться другим бортом испанцы не станут — пока завершат разворот, корсары уйдут с линии огня.

Было видно и невооружённым глазом, как испанские пушкари стараются побыстрее зарядить свои орудия, да только дело это долгое и нудное. А вот у корсаров оно получится!

Хотя бы потому, что ни одному капитану и в голову не придёт перекатить пушки от одного борта к другому. Так лее нельзя! Оставить борт незащищённым?!

Но Капитану Эшу закон не писан.

— Огонь!

Не ожидавшие залпа испанцы нисколько не прятались, зная прекрасно, сколько времени уходит на перезарядку.

И они наивно полагали, что это самое время у них есть.

Испанцы ошибались…

Ядра прошлись по палубе, сметая канониров и прочую команду, подсекая фок-мачту, рухнувшую за борт и верхушкой зацепившую борт «Сан-Пабло».

«Вооружённые силы противника» бросились распутывать снасти, рубить, растаскивать — и угодили под свинцовый дождь. Канониры ударили картечью, а мушкетёры добавили.

— Шлюпки готовь!

— Всё готово, капитан!

— Понч!

— Заряжаем, заряжаем…

Берег Эспаньолы надвинулся вплотную, раскрыл зев синей лагуны, отороченной зарослями.

— Паруса долой! Якоря спустить!

Корсары живо вскарабкались на мачты, убирая грот, фок, марсели и прочие ветрила.

С высоты было хорошо видно, что «Сантана Майор» пострадала изрядно — вся палуба была усеяна мёртвыми телами и обломками. Пара пушек была перевёрнута, на квартердеке прыгал, неистовствуя, капитан, но ничего, кроме полусотни моряков с мушкетами, он выставить не мог.

Канониры с нижней палубы испанского корабля наверняка заряжали пушки, их залп по «Фениксу», практически в упор, мог бы наделать бед, да только «Сантана Майор» была уже плохо управляема.

«Сан-Пабло», освободившись от чужой мачты, плавно огибал мешавшего соседа, вот уже и нос показался из-за кормы «Сантана Майор»…

Ветер задувал с юга. Он то свежел, то стихал, понуждая паруса морщиться, словно в недовольстве.

Галеон «Феникс» бодро рассекал бирюзовые воды Новобагамского канала, который лет через триста назовут Флоридским проливом.

Берега «Цветущего» [5] Название «Флорида» переводится как «Цветущая (земля)». Автор обращает внимание читателей, что сноски — здесь и далее по тексту — для тех, кто любит детали. Если же все эти нудные примечания мешают, то не обращайте на них внимания и читайте на здоровье, не отвлекаясь! полуострова тянулись тёмной полосой по левому борту.

Багамский архипелаг, пластавшийся где-то на востоке, оставался незрим. Ну, чем дальше от тамошних рифов и мелководья, тем лучше для кораблей и полезней для здоровья.

Багамы называли ещё Лукайскими островами, то бишь Рифовыми [6] От исп. Lucayos — рифы, подводные камни. .

Когда-то они были заселены индейцами-лукаянами, но испанцам хватило жизни одного поколения, чтобы всех их обратить в невольников и вывезти на рудники Эспаньолы.

Так что нынешние Багамы представляли собой пустынные и безлюдные пространства.

Да и Флорида, хоть и цветущая, испанцев тоже влекла не слишком — пляжи, пусть даже и роскошнейшие, да заболоченное царство аллигаторов явно не могли хранить в себе вожделенное золото.

Всё что могли дать здешние места — это рабов. Раз уж нет самородков в охотничьих угодьях индейцев тимукуа, майаими, калуса и прочих, пускай тогда вкалывают на мексиканских шахтах, где драгметалл ещё не перевёлся. Логично?..

Конкистадоры, вроде де Сото или Кабеса де Ваки, пытались на сих берегах застолбить места для колоний, основать селения, но окреп и выстоял лишь один форт Сан-Августин на северо-востоке Флориды.

Французы-гугеноты, кстати, тоже подсуетились и возвели неподалёку свой Фор-Каролин, чуть ли не раньше испанцев.

Спрашивается: могли ли гордые идальго стерпеть присутствие чужаков? Ответ отрицательный.

Первый губернатор Испанской Флориды, надменный кабальеро Педро де Менендес де Авилес, выслуживший титул аделантадо, то бишь первопроходца, живо захватил крепость и вырезал «пришельцев-еретиков», а Фор-Каролин переименовал в Форт Сан-Матео. «Да здравствует король!" [7] Испанский клич.

Два года спустя французский корсар Доминик де Гург взял Сан-Августин штурмом и вырезал всех испанцев…

…Размышляя об этих сравнительно недавних событиях, Олег Сухов благодушествовал.

Скоро уж два года минет с того самого дня, как вся их компания угодила в семнадцатое столетие, и ничего, живы пока.

Добились больших успехов в боевой и политической подготовке. Рост благосостояния трудящихся тоже заметен…