Тамара Вепрецкая - Сантрелья

— Он и сейчас здесь? — вновь задала я глупый вопрос, вызванный тем, что я не очень вникала в уже упомянутые евреем факты.

Но Хайме не заметил неуместности моего вопроса, погрузился в раздумья: его, видимо, всерьез тревожила судьба его страны и его собственная. Он рассеянно покачал головой:

— Нет. Его уже несколько месяцев нет в живых. Он поплатился сполна и за свое тщеславие и за свою глупость.

— А что же случилось? — заволновался Коля.

— Здесь, в Толайтоле, Санчуэло разрешил своему войску расслабиться. И сам предался развлечениям, ведь в поход он тащил за собой даже свой гарем.

Мы с братом недоуменно переглянулись. Еврей кивнул, невесело усмехнулся и продолжил:

— Но он рассчитывал, что весной он все же вновь двинется на христиан, и на сей раз победа, несомненно, будет за ним, что позволит ему с триумфом возвратиться в Кордову. Однако, в Кордове тем временем недовольство потомками Аль-Мансура и возмущение по поводу нового наследника престола вылилось в настоящее восстание. Омейяды не могли и не хотели мириться с тем, что следующим халифом сделается безродный выскочка. А возглавил выступление принц из Омейядов — Мохаммед ибн Абд-Аль-Чаббар.

— Принц? Брат Хишама? — уточнила я.

— Нет-нет. Один из многочисленных правнуков Абд-Аль-Рахмана Аль-Назира Третьего, — поправил Хайме.

— Абдеррахмана?! — вскрикнула я, будто ошпаренная дорогим сердцу именем.

Мужчины встревоженно воззрились на меня.

— Абдеррахмана все еще нет, — прошептала я испуганно. — Наверное, все-таки с ним что-то случилось.

— Ты жена его? — в лоб спросил еврей.

От неожиданности я густо покраснела, и — ком в горле не позволил мне издать ни звука — я лишь отрицательно помотала головой.

— Ты любишь его? — не то спросил, не то констатировал Хайме печально и налил вина в мой кубок. — Выпей это.

— Вы хотите споить меня! — возмутилась я.

— Это единственное, чем я могу сейчас облегчить твои страдания, — признался он. — Вино дает забвение.

Я повиновалась и, сделав несколько глотков, пробормотала:

— Простите, я прервала вас. Продолжайте, пожалуйста.

— Узнав о восстании, Санчуэло отдал приказ идти на Кордову с усмирительно-карательной экспедицией. И вскоре выступил в поход. Но до Кордовы бедолага добрался практически в полном одиночестве, — еврей захихикал. — Говорят, даже его наложницы разбежались. А многие берберы, изменившие Санчолю и в трудную минуту оставившие его, возвратились в Толайтолу и, пользуясь неспокойным положением в халифате, объявили себя гарантами порядка в городе и мстителями за Санчоля.

— Почему мстителями? — изумились мы с Колей.

— Этот незадачливый отпрыск Аль-Мансура весной, когда достиг Кордовы, был убит Аль-Чаббаром.

— И берберы так с тех пор и хозяйничают в городе?

— Представляя собой военную силу, они держат весь город в страхе: грабят мирных жителей, обижают евреев, оскверняют синагоги, препятствуют деловой жизни города, установили огромные пошлины с торговли, причем плата вносится и в самом городе, и при въезде сюда, и при выезде отсюда…

— Рэкет! — хором отреагировали мы с братом.

— Стало трудно и жить и работать. Но и в самой Кордове дела не лучше, — вздохнул еврей. — Однако я утомил вас своей бо-товней. Располагайтесь на отдых. Утро вечера мудренее. Надеюсь, все же к утру Абдеррахман вернется. Я не верю в его…, — он запнулся.

— Гибель? — подхватила я.

— Нет-нет, — поторопился исправить ошибку Хайме. — С ним ничего не случится. Не забивайте себе этим голову. Не притягивайте дурных мыслей.

Он вышел и вскоре вернулся вместе с женщиной: они принесли нам пледы. И мы улеглись прямо здесь же на полу. Усталость и алкоголь сделали свое дело, и я уснула, несмотря на тревогу в душе.

Но утро не принесло нам никаких вестей от Святогора. Хозяин с утра отсутствовал, а днем, возвратившись для сьесты, поделился с нами своими мыслями:

— Утром я отправил второго сына к вашему лагерю в горах. Лошади ваши под присмотром. Мальчики мои будут сменять друг друга через несколько часов. Об этом не волнуйтесь.

— Что же нам делать? — спросил Николай.

— Я думаю, пока — ждать. Абдеррахман говорил, что вы едете в Кордову с поручением от его господина. Если он в ближайшие дни не объявится, поедете сами. Да, — спохватился Хайме, — Абдеррахман просил приобрести для вас оружие. После сьесты я возьму Николаса в оружейную лавку, где мы добудем все необходимое.

— Но у нас нет денег, — выпалила я.

Еврей хитро улыбнулся:

— Сочтемся.

Я отпрянула, а Хайме тут же объяснил:

— Абдеррахман оставил все ваши вещи у меня, когда вчера приходил ко мне один. Так что в долгу вы не останетесь.

Вечером Николай принес нам по красивому кинжалу из дамасской стали, из тех, что изготовлялись только здесь, в Толедо. Город ведь и по сей день славится своими оружейниками.

А Святогор так и не появлялся. Не появился он и на следующий день. Я уже оплакала его. Отчаяние в моей душе сменялось апатией, и я эгоистически даже нашла для себя успокоение: дескать, судьба сама избавила меня от бесперспективной любви. Но утешения это не приносило. Образ Святогора чеканно отпечатался в моем сердце. И тот же эгоизм говорил мне, что без него мы погибнем. Но моя собственная гибель виделась мне долгожданным избавлением. Теперь сами небеса доказали невозможность наших отношений, и поэтому меня уже не удивило, что и на третий день мы ничего не знали о судьбе Святогора.

Однако, хозяин никуда не отпускал нас. Он исправно посылал сыновей сторожить и кормить наших коней. Мы продолжали пользоваться его радушием и гостеприимством. Он оберегал нас и развлекал беседой. Вероятно, Абдеррахман был дорог ему, если во имя его, он с таким вниманием принимал совершенно неведомых ему чужестранцев. Вечером третьего дня Хайме предложил нам обсудить создавшуюся ситуацию.

— Абдеррахман, по всей вероятности, пока не сможет к вам присоединиться, — заговорил он. — Значит, наверное, чтобы не терять больше времени, утром вам следует продолжить ваш путь. Абдеррахман либо догонит вас в пути, либо найдет вас уже в Кордове. Суть вашего поручения мне неизвестна, но я и не пытаю вас. Отправляйтесь с миром.

— Пожалуй, вы правы, Хайме, — согласился Николай. — Мы благодарны вам за все, что вы для нас сделали. Но мы бы хотели получить обратно свои вещи.

— Нет сомнений, — лукаво улыбнулся хозяин. — Я лишь возьму с вас за проживание. Я, однако, выполню просьбу Абдеррахмана и пополню ваши запасы продовольствия. И еще я оставлю третью часть всех средств для Абдеррахмана, я думаю, вы согласитесь, что когда он вернется, ему тоже понадобятся деньги.

"Хитрый еврей, — подумала я. — Вот почему он прикидывался, что не верит в его гибель. И вот почему он держал нас целых три дня. Мы не знаем, сколько он сдерет с нас. Да мы и вообще ничего не знаем о деньгах этого времени".