Лина Люче - Город для троих (СИ)

- Новенький? – осведомился женский голос позади, и он обернулся, все еще сидя на асфальте. Перед ним стояла женщина на вид лет сорока, с усталым лицом и хозяйственной сумкой.

- Вам лучше убраться отсюда, здесь небезопасно, - выпалил он, поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам. Ему казалось, что те придурки вот-вот вернутся, но странно – переулок выглядел иначе, когда они его метелили. И была ночь, а теперь уже утро. Черт, это же не его улица.

Женщина между тем, отнеслась к его словам беззаботно и хохотнула.

– Я вижу, ты новенький, - сказала она, поудобнее перехватив сумку и не приближаясь. - У меня для тебя две новости, одна хорошая, другая плохая. Хорошая в том, что здесь безопасно. Плохая в том, что ты мертв.

- То есть как мертв? – уточнил Лоран у полицейского, которого вызвала женщина с хозяйственной сумкой. Служащий правопорядка велел ему следовать за ним и по дороге отвечал на вопросы.

- В самом прямом смысле, - буркнул полицейский. – Мы здесь все не живые. Ты в загробном мире. Ну, в одном из них. В этом городе не так уж много людей живет.

Улица петляла, Лоран изучал все вокруг взглядом, силясь найти хоть небольшое подтверждение словам своего собеседника. Но ничего необычного вокруг не было, наоборот – все было слишком обыкновенным. Они шли вдоль бетонных заборов, многоэтажных серых домов по самому обычному тротуару. Вдоль дороги были расставлены самые обычные фонари, на обочине росли деревья, кусты. Навстречу им шли прохожие – люди разных возрастов, очевидно, спешащие на работу. По проезжей части сновали автомобили – все как обычно.

- Я вам не верю. Это какая-то шутка или недоразумение, - выпалил Лоран.

- К сожалению, нет, - отозвался полицейский и указал дубинкой в сторону. Проследив направление, Лоран увидел девушку лет пятнадцати в раскрытом окне на уровне шестого или седьмого этажа. Она была одета в ночную рубашку и что-то беззвучно кричала, а потом прыгнула вниз. Тогда вслух закричал Лоран, невольно бросившись вперед, но полицейский придержал его за локоть, и на его изумленных глазах самоубийца исчезла прямо в воздухе, не успев пролететь даже двух этажей.

- Это спящая. Их здесь много. Они, в отличие от нас, живые, но они галлюцинируют и не могут нормально общаться, - объяснил офицер. – Когда сон кончается, они исчезают.

- Чччерт, - Лоран во все глаза смотрел на полицейского. – Я так и знал, что в рай не попаду. Но в психушку-то за что?

Через неделю он более-менее освоился. В полиции его записали, дали квартиру и объяснили, что можно не работать и делать все, что хочешь – по кодовому слову в ресторанах дают есть бесплатно, в магазинах тоже можно брать все, что хочешь. Но его предупредили, что через некоторое время начнется необратимый процесс забывания. Каждый обитатель Полиса уже год-два спустя почти ничего не помнил о прошлой жизни, забывал кодовое слово, а потом начинал воспринимать этот мир как реальный. Сознание подсовывало каждому ложные воспоминания, и при любой мысли о детстве и прошлом услужливо подсовывало их. Только вот прошлого и будущего в этом мире не было. Люди не старели, дети не взрослели. Все словно застывали в одной точке, обреченные на жизнь без развития и перемен – с воспоминаниями, полными выдуманных событий и отношений. С планами на будущее, которым не дано воплотиться никогда.

Женщина с хозяйственной сумкой, как оказалось, попала в этот мир всего полгода назад. Она жила в том же доме, что и Лоран, и они иногда здоровались. Первые дни он посвятил долгим пешим прогулкам и был неприятно удивлен тем, что почти все улицы Полиса были похожи одна на другую, а большинство прохожих живут обычной жизнью. Очевидно, они не помнили, где находятся. На третий день его прошиб пот от внезапной мысли: что, если то, что он всегда считал реальностью – такой же мир? Может, вся эта анфилада миров – какая-то странная матрица, как в кино?

От этих мыслей накатывало отчаяние, он почувствовал, что вот-вот рехнется. И понял, почему сознание людей спустя столь короткое время отключается от этого кошмара. «Скорее бы», - подумал Лоран. А потом ему нестерпимо захотелось поговорить с кем-то, кто еще не забыл. Он пришел в полицейский участок и нашел того полицейского, Александра.

- Ну, пойдем, попьем пива, - согласился тот, пожав плечами, и отвел Лорана в бар неподалеку от участка. Снаружи место выглядело сверх непритязательным. Покосившаяся вывеска, грязные двери, почти непрозрачные окна, которые тоже казались грязными. Но внутри оказалось даже уютно, и за барной стойкой бегала приятная девушка, умевшая быстро наполнять бокалы и широко улыбаться.

Устроившись с пивом за стойкой, Лоран забросал офицера вопросами. И тот рассказал, что погиб в автокатастрофе год назад. Что сначала не хотел работать, и просто шатался вокруг, но это быстро надоело.

- Ты был полицейским в реальности?

- Нет. Я был стоматологом. Но здесь никто не болеет, и врачи не нужны.

- Ясно. Тебе нравится в полиции?

- Не скучно. Работы хватает, - Александр пожал плечами. – А ты как погиб?

- Тоже… в катастрофе, - выдавил Лоран.

- Ясно, - отозвался Александр. – Да тут многие так. Видишь барменшу? Утонула пьяная на пикнике год назад. Только она уже этого не помнит. Думает, что десять лет работает в этом баре. Мы с ней болтали, когда я только появился здесь, видел бы ты, какое у нее было лицо – вся тоска мира: к маме хочу, к жениху хочу… а сейчас уже все – счастливый человек!

Взгляд Лорана невольно остановился на улыбчивой темноволосой девушке за стойкой. Счастливой, по его оценке, она не выглядела – но жизнерадостной, да. Оптимистичной и веселой. Барменша легко улыбалась каждому вновь пришедшему, словно ждала только его целый день, быстро подавала напитки, находила пару ободряющих слов для каждого, кто пришел выпить с расстройства, хохотала в ответ на шутки тех, кто сам был в хорошем настроении. Ей, похоже, нравились любые попытки пошутить, потому что взрывы мелодичного смеха за стойкой раздавались почти ежеминутно, и постепенно все больше желающих развеселить юную симпатичную девчонку прилипало к стойке.

- Ты хочешь поскорее оказаться на ее месте? – спросил Лоран у полицейского, с интересом и страхом – сам он находился во власти двойственных ощущений, наблюдая за смеющейся девушкой. Разве потерять свои воспоминания, себя – не означает смерть, гораздо более страшную, чем то, через что он уже прошел? Как это – когда он не будет помнить ни мамы, ни детства, ни подлого малыша, ни запаха свежевыпеченных круассанов, ни вкуса мидий, ни Парижа – всей своей прежней жизни? Будет ли это все еще он, или его заменит какой-то манекен, голограмма с похожей внешностью, голосом и мимикой?

- Э-э… хороший вопрос, дружище, - полицейский криво улыбнулся. – Скорее, да. Хоть я и понимаю, что умру. Но это же неплохо, раз я уже мертв, да? Это естественно?