Никита Баранов - Чужеземец

Виктор шел впереди, на всякий случай чуть выдвинув из ножен лезвие Пакемберга – меча, изящного родового фламберга, подаренного ему герцогом Гербертом Чариззом год назад. Никакой реальной необходимости обнажать оружие пока что не было – с зубастыми хищниками можно было справиться простым огненным шариком. Причем одной лишь вспышки пламени обычно оказывалось достаточно для того, чтобы отпугнуть целую стаю волков и заставить их бежать, поджав хвосты. Но в этот раз, подсказывало что-то, клинок пригодится.

Через четверть часа иномирцы увидели где-то впереди яркое алое пламя. И это был не отблеск костра, не сожжение соломенного чучела. Горели дома, причем все разом. Арвенх был объят всепожирающим огнем.

– Я же говорил! – воскликнул Виктор, резко рванув вперед. – Быстрее, им нужна наша помощь!

– Святые угодники, – пролепетала Даша, поспевая следом.

Остаток пути до деревни преодолели за какую-то пару минут. Сгущающаяся темнота, волки или злые духи уже не беспокоили иномирцев. Увидев развернувшееся перед их глазами зрелище, они встали как вкопанные.

Пламя пожирало дома за считаные мгновения. Около дюжины странных широкоплечих мужчин в меховых плащах поджигали все, что еще каким-то чудом не успело подвергнуться сожжению. Некоторые незваные гости тащили за волосы еще живых женщин и детей. Вся земля вокруг уже была устлана корчившимися от адской боли жителей; большинство из них, скорее всего, умрет в самое ближайшее время от потери крови или смертельных ожогов.

Виктор взревел от ярости. Он буквально вырвал из ножен меч, силой рун воспламенил лезвие и бросился на выручку своим друзьям. Его заметили не сразу: появление иномирца оказалось полной неожиданностью. Виктор пробежал по мощеной дорожке, нырнул на единственную улочку и одним движением допрыгнул до ближайшего врага, держащего нож у горла маленькой девочки. Удар пламенным Пакембергом запросто мог перерубить надвое, но противник оказался более чем опытным. Он не стал закрываться живым заложником; оттолкнув визжащего ребенка, ведьмак уклонился от удара и сделал подсечку. Виктор, разум которого застила пелена лютой ненависти и злобы, даже и не подумал о защите. Его тело тут же рухнуло на землю и обмякло, но через мгновение вновь поднялось в вертикальное положение и приняло уже более расчетливую боевую стойку. Краем глаза иномирец заметил, как выпущенная из цепких лап злодея девочка улепетывает в лес со всех ног.

А вокруг уже собирались остальные ведьмаки. Слаженным строем они окружали Виктора, отрезая ему пути к отступлению. Каждый из них был вооружен мечом или глефой, так что сражаться с ними в открытую казалось глупой идеей. Виктор, двумя руками сжимая рукоять Пакемберга, суетно поворачивался в разные стороны, короткими замахами отпугивая противников. Те лишь слегка сторонились огня, но через миг уже опять наступали, позабыв про страх.

– Стоять! – прокричал кто-то издалека. – Не трогать его!

Ведьмаки остановились, но оружия не убрали. Убежать по-прежнему не было никакой возможности. А из-за угла вальяжно вышел давно забытый враг, в котором Виктор без труда узнал епископа. Клод Люций тащил за воротник Мильха, того самого мальчишку, который встретил его у входа в Арвенх. Инквизитор держал возле юного оголенного горла лезвие серебряного кинжала.

– Вот мы и встретились, Джеймс, хе-хе, Берк! – рассмеялся епископ, входя в окружение своих бойцов. – Сколько лет, сколько зим, Викферт! Как дела, Виктор, как здоровьице? Не болеешь? Смотрю, раскабанел ты неплохо. Видимо, кормят в этой помойке хорошо. Небось боятся тебя. Еще бы не бояться – ты же колдун, в конце-то концов. Скажут слово против твоего – спалишь им дома одним щелчком пальцев.

– Как это сделали вы, ваше преосвященство?

Иномирца переполняли самые скверные, самые апатичные и при этом самые агрессивные чувства. Еще немного, и ярость бурным потоком вырвется из бочки, словно бордовое вино. Надо лишь сорвать пломбу и вытащить затычку.

– Во-первых, это поселение не платит налогов. Оно будто само по себе. Живут себе дикари в лесу и думают, что могут не участвовать в жизни государства. Но герцогство не терпит халтуры! И Герберт Чаризз не любит, когда ему лгут! Так что я взял на себя смелость слегка… урезать количество имущества и жизней этих никчемных людишек. В конце-то концов, никто ведь о них кручиниться не станет, верно?

– Я глотку тебе перегрызу, сволочь, – сквозь зубы процедил Виктор. Он смотрел то на злорадную ухмылку врага, то в полные ужаса и отчаяния глаза Мильха. Парень явно не желал умирать вот так, от руки священнослужителя, от главы церкви Света. – Хоть пальцем его тронешь – и ты не жилец.

– Смотрите-ка, как шакал зарычал. Наконец-то ты раскрыл свою истинную сущность, дружище. Недаром говорят, загнанный зверь всегда покажет настоящую натуру… так, на чем я остановился? Ах да. Во-вторых, все эти люди, по большей части уже мертвые, насквозь пронизаны твоей демонической сущностью. Все они – часть культа Викферта, ужасного демонолога, желающего смерти всему живому на планете.

– Что… что ты несешь? Какие еще демоны?!

– Ну знаешь, разные байки ходят по закоулкам Авельона. И эта – одна из них. Пожалуй, самый распространенный вариант.

– Это ложь! Рано или поздно все раскроется. И тогда…

– И что тогда? Что?!

Епископ расхохотался, толкнул Мильха в ноги, и тот упал наземь. Кинжал все еще блестел около горла мальчика, и Виктор машинально потянулся вперед.

– Ни шагу больше! – рявкнул Клод Люций. – Этот малыш все равно умрет, я убью его, как и всех остальных. Но ты можешь даровать ему несколько лишних минут жизни. Или можешь попробовать его спасти, но тогда… чик! И все.

Виктор огляделся в поисках Даши. Он заметил ее далеко не сразу, потому что та стояла под деревом… и почти полностью с ним сливалась. Каким-то образом иномирец знал, что она там, чувствовал неким шестым чувством. Ему даже удалось разглядеть, как та мотает головой, пытаясь донести до него два слова: «Не надо».

– Чего ты хочешь? – спросил Виктор, опустив клинок в землю. – Чтобы я сдался? Хочешь снова усадить меня в темницу, отрубать пальцы непонятно зачем? И для чего тебе это?

– Ты – зло, чужемирец. Самое ужасное зло в этом мире. Не понимаю, почему ты сопротивляешься? Если раскаешься в грехах, то, возможно, тебя будет ждать более приятная участь, чем сожжение на костре.

Виктор усмехнулся. Уж он-то знал, что никакой огонь теперь не способен ему навредить. По крайней мере, пока он сам не возжелает обратного.

– И в каких же грехах я повинен, а? Давай, предъявляй обвинение!

– Тебе предоставить полный список или же обойдемся кратким перечнем в трех томах?