Анна Васильева - Ветры. Дилогия (СИ)

Недалеко жила сестра его матери, тетя Вера. Он ворвался к ней в дом, чем переполошил всех, схватил кружку и принялся хлебать воду. После третьей кружки, он вытер рукавом рот, оглядел всех. На него смотрели, как на сумасшедшего.

– Напился? – Спросила тетя Вера. Дима только кивнул. – теперь рассказывай, что случилось? От кого ты так бежал, окаянный?

– Теть Вер, я по горам ходил, а там, в пещере существа какие-то разговаривали. Они меня увидали и за мной! Кое-как убежал от них. Думал, что и в деревню за мной придут.

– Да кому ты нужен, оглашенный? – Тетка засмеялась, хлопнула его по плечу полотенцем и, смеясь, вышла из дома.

– Дим, а Дим, – Пятилетний двоюродный брат Вовка дергал его за рукав. – Расскажи про чудищ!

– Не, Вовка, не расскажу, а то спать не будешь, – серьезно отказался Дима и вышел следом за теткой.

Во двор вбежала дочка тетки, Соня. Все парни по ней сохли, но она только хихикала да отговаривалась, что не пойдет за деревенского увальня. Пшеничная толстая коса до пояса оттягивала ее голову, отчего осанка становилась, как у павы, а голубые глаза, смешливо смотрели на мир.

– Чего это все говорят, что ты в деревню, чуть не влетел? – Соня оперлась на забор плечом.

– Влетишь тут, когда за тобой, столько неизвестных науке существ, бегут! – Огрызнулся Дима, но молодую сестру его тон не смутил.

– А мне расскажешь, какие они?

– Ящерицы они, только умные. Говорить и читать умеют.

– Откуда знаешь?

– В лапах они бумаги держали.

– Димка, ты когда врать-то перестанешь? – Залилась Соня звонким смехом.

– Дура! – Обозленно фыркнул он на сестру и пошел по улице к своему дому.

У калитки его встретила мать. Пришлось ей рассказать по которому разу, весь рассказ о его бегстве от чудищ. Но и она не поверила. Сзади в Диме подошла Соня и со смехом проговорила:

– Теть Насть, ваш Димка совсем рехнулся! Ящеров говорящих увидал! Жениться ему надо, тогда будет у него одна ящерица, что не позволит по горам носиться! – И снова залилась смехом.

Дима старался не обижаться на сестру. Семнадцать лет, что с нее взять? Ума-то нет. Весь ум в косу ушел. Никем не понятый, ушел Дима к себе в комнату и закрыл дверь. Взял с полки альбом и постарался по памяти набросать вид существ. Долго старался. Уже стемнело, а ничего не выходило. Так и уснул на кровати с альбомом в руках, не раздеваясь.

Ночью показалось, что в его комнату вошли эти чудища и долго стояли у его кровати, о чем-то переговариваясь. Языка он не понял. Положили ему свои лапы на голову и тут начало происходить невообразимое. Все мысли перепутались и старались вырваться из головы, но кто-то старательно их переиначивал. И уже казалось, что ему все приснилось. И пещера с ящерами, и его побег, а утром он проснулся в прекрасном расположении духа. Вышел на улицу: февральский снежок слепил от яркого солнца.

"Скоро весна!!" – Подумал довольный Дима.

– Что, Димка, еще к ящерам пойдешь? – Раздался голос Сони.

– Ты почему не в школе? – Грозно вел брови Дима. – И какие еще ящеры?

– Так воскресенье же – мы отдыхаем! – Соня бросила в него снежком. – Ты вчера всем рассказывал, про них!

– Ничего не рассказывал, – буркнул Дима и ушел в дом.

Теперь ему так и казалось, что все, видимое в странной пещере было просто сном или наваждением. Он даже старался не вспоминать. Снова дни покатились своей чередой.

– Вы догнали того, кто приходил к нам? – Аррен стоял спиной к воинам.

– Нет. – Был короткий ответ.

– Надо его найти, – он повернулся к четырем воинам. – Нам не нужна сейчас известность.

– Хорошо, Аррен, мы найдем его и уберем его воспоминания о нас.

Они вышли из кабинета, прошли галереей и удалились из пещеры в ночь. Холодный снег неприятно пощипывал их голые ступни, но не выполнить приказа они не имели права. Четверка спустилась в деревню. По запаху они нашли дом человека. Тихо вошли. Человек спал. Рядом с ним лежали листки бумаги, где он неумело изобразил близзетов. Один из них положил ему лапы на голову и основательно подправил память. Листы с изображениями они забрали с собой и так же тихо вышли.

Яркое февральское солнце слепило глаза, отражаясь от белого снега. День должен быть хорошим. Из дома вышел молодой высокий мужчина и, жмурясь, улыбнулся новому дню.

Глава 12. Молодой вождь.

Менерс быстрым шагом вошел в замок. Ему сообщили, что обед готов, но он даже не удостоил слугу вниманием и сразу прошел в кабинет. Вроде бы все прошло успешно, но его интересовали некоторые вопросы. Почему Серафима, которая всегда выступала против становления его на престол клана, стала вдруг такой сговорчивой, да еще и вех уговорила дать ему шанс? Каким образом он теперь будет править и допустят ли до правления?

Он прошелся пару раз по кабинету и сел в кресло, откинувшись на спинку, и прикрыл веки. Он еще очень молод. Сорок семь – разве это возраст для бессмертного ветра? Но тут же вспомнил, что отец тоже был бессмертным. Где он теперь? Менерса передернуло. В углу образовалось маленькое облачко. Оно стало разрастаться и из него вышел хозяин.

– Можно тебя поздравить! Теперь ты – вождь! – Он зашел за спинку кресла, наклонился прямо к уху и жарко прошептал: – А кресло надо бы освободить, сынок.

От его шепота у Менерса все внутри сжалось. Хотелось съежиться и не видеть больше этого страшного существа и не слышать.

– Я стал вождем, хозяин, – промямлил Менерс, поднялся с кресла и вышел из-за стола отца.

– Вот и прекрасно, сынок! – Довольным голосом произнес хозяин. – Все были за твою кандидатуру?

– Да. Серафима уговорила всех и тогда проголосовали "за".

– Значит, Серафима… – Хозяин ненадолго задумался. – Либо она что-то поняла, либо просто дура, потому что такого, как ты, вообще нельзя допускать до власти.

– Вы знаете вождя Западного клана? – Менерс удивленно вскинул на брови, уставившись на хозяина.

-Даже лучше, чем тебя, вождь, – последнее слово было сказано так, словно его выплюнули. – У меня с ней давние счеты… – Он многозначительно замолчал, но потом нарочито бодро продолжил разговор, будто не говорил первых слов. – Дай мне все документы по клану.

Менерс задумчиво подошел к полкам и принялся шарить глазами по ним в поисках нуных книг.

"Надо было хоть иногда смотреть, что и куда записывал отец!" – Мысленно ругал он себя.