Игорь Чужин - Странник. Трилогия

Весь следующий день меня терзали сомнения и страхи, но день прошел на удивление спокойно, и страхи понемногу развеялись. На ночевку мы остановились на берегу ручья с прозрачной родниковой водой. Мне было необходимо зарядить свою ауру и просканировать местность. Я отпросился у барона на разведку и вышел из лагеря. В стороне от дороги находился поросший лесом холм. Лучшего места для увеличения зоны обзора найти было трудно, и я отправился к холму. Холм оказался высотой с трехэтажный дом. Со стороны дороги склоны холма были очень крутыми, и мне пришлось обойти холм вокруг. С обратной стороны холма я наткнулся на тропинку, скрытую в кустах, эта тропинка привела меня на вершину холма. На вершине я обнаружил круглую площадку, огороженную камнями. Площадку уже давно никто не посещал, и она поросла кустарником, пробивающимся между каменными плитами. В углу площадки из подобия вазы на землю стекал маленький ручеек и пропадал в расщелине между плитами. Отличное место для скрытой стоянки. Тропинку в кустах увидеть трудно, я и сам ее нашел практически случайно. Если подходить к холму по дну ручья, то никаких следов не останется. Даже лошадь сюда на поводу можно затащить. Я сделал себе в памяти заметку и приступил к сканированию местности вокруг холма. Человеческой ауры поблизости мне обнаружить не удалось, но зверья рядом было навалом. Простояв на холме около получаса, я решил возвращаться к каравану, так и не подзарядив ауру, но мне все-таки повезло, источник Силы обнаружился почти у самой стоянки. В караване, кроме часовых, все уже спали, и я тоже отправился спать.

Всю ночь меня мучили кошмары и в душе нарастала беспричинная тревога. Утром я первым делом провел инструктаж шаков, рассказав им о площадке на холме. Объяснив, как найти дорогу наверх, я приказал им, чтобы в случае нападения на караван или других форс-мажорных обстоятельств они добирались туда и ждали меня на холме.

День начался как обычно, никаких опасностей на горизонте не маячило. Ближе к полудню я догнал Торвина и спросил его, долго ли нам еще тащиться.

— Сегодня к вечеру будем на месте, — обрадовал меня Торвин.

После обеденной стоянки появились первые признаки того, что за нами следят. Впереди каравана я заметил разъезд из трех человек на лошадях. Такой же разъезд появился через час уже сзади каравана. Торвин, выслушав мое сообщение, отправился докладывать барону. Барон успокоил наемника, сказав, что все нормально, а это местные бандиты, которые хотят поживиться на мелких группах старателей, и наш отряд им не по зубам. Но я не поддался этим уверениям, и меня по-прежнему донимала смутная тревога.

— Торвин, ты хорошо знаешь эту местность, — стал пытать я начальство. — Где, ты думаешь, на нас могут напасть?

— Скоро, приблизительно через час, дорога будет проходить через каньон, там самое удобное место, — сказал Торвин. — Перед каньоном нас должен встретить человек барона, у них там пост на горе. Если все нормально, то они пустят стрелу с дымом.

Постепенно местность стала холмистой, и дорогу со всех сторон обступили обломки скал, как будто какой-то великан насыпал их сверху на землю. Из-за одной из этих скал навстречу каравану выехал боец в доспехах барона. Барон переговорил с бойцом и дал команду Торвину держаться позади его дружины, охранявшей фургон с камнями Силы. Мы пропустили фургон и дружину барона вперед и, дождавшись, когда нас обгонят остальные телеги, двинулись за ними, прикрывая караван сзади.

Самый чувствительный орган у человека — это его любимая задница. Она за километр чувствует все приключения, которые мы так настойчиво ищем для нее. Правда, мы очень редко обращаем внимание на ее предупреждения. Вот и сейчас у меня буквально засвербело это место. Я заметил, что сзади караван догоняют ауры двадцати человек, наверху вдоль каньона за камнями прятались еще по десятку с каждой стороны, а впереди дорогу перекрыл еще один десяток. Дав команду Первому остановиться и включить панцирь, я доложил о своих наблюдениях Торвину и поскакал к барону. Догнав барона, я спросил, сколько человек у него на посту в каньоне.

— Там у меня пятеро, а что? — задал вопрос барон.

Но вдаваться в объяснения уже было поздно.

— Засада! К бою! — заорал я как оглашенный.

Барон недоуменно посмотрел на меня, но сказать так ничего и не успел: стрела с хрустом воткнулась барону прямо в левый глаз, и он свалился под копыта лошади. Я еле успел включить защиту кольчуги, и тут же целый град стрел обрушился на караван с обеих сторон каньона. Вокруг меня падали дружинники барона, сбитые стрелами с коней. Я выдернул лук из саадака и стал отстреливаться на скаку, рванув обратно и стараясь вырваться из зоны обстрела.

— Назад, на прорыв!!! — снова заорал я, подскакав к растерявшемуся Торвину. — Там впереди уже все трупы! Я прикрою!

Торвин пришел в себя и стал быстро отдавать приказы. Воины Торвина повернули коней и ринулись к выходу из каньона. Мои шаки тут же рванули следом. Весь огонь лучники сосредоточили на мне, и только один боец Торвина свалился с лошади, получив стрелу в спину.

Кольчуга прекрасно держала удар, и обломки стрел рикошетом отлетали к стенам каньона. Сердце рухнуло вниз, и время замедлило свой бег. Три лучника, убитые мной, кувыркаясь, свалились на дно каньона. Я был готов к тому, что, не пробив защиту кольчуги, лучники постараются ссадить меня с коня. Уже четыре стрелы торчали в спине и боках моей лошадки. И вот она захрипела, встала на дыбы и начала заваливаться на бок. Ноги бедняжки подогнулись, и я соскользнул на землю. В этот раз колчан висел у меня за спиной, и я, отстреливаясь на ходу, короткими перебежками бросился вслед отряду Торвина.

— Четыре, пять, шесть, — считал я убитых лучников, падающих со скал.

«Пора рвать когти», — мелькнуло в голове, и я бросился бежать к выходу из каньона.

По веревкам со скал в каньон спускались вражеские воины, и вокруг кипел беспощадный бой. Я бежал как слаломист, перепрыгивая через трупы всадников, лошадей и истекающих кровью раненых. Одна из лошадей закувыркалась мне навстречу, запутавшись в собственных кишках. Среди этого кошмара Торвина и шаков я пока не встретил. Позади меня из-за поворота вымахнули три всадника в белых бурнусах.

«Все, кирдык, не убежать», — подумал я и, остановившись, стал сшибать стрелами скачущих всадников.

Три стрелы — три трупа — неплохой счет, но лошади, даже потеряв седоков, неслись на меня во весь опор. Вжавшись спиной в стену каньона, я мечтал только об одном: не быть растоптанным их копытами. Кони пронеслись мимо, обдав меня запахом пота и крови. Теперь новый рывок к свободе. Сзади опять послышался топот. Снова остановка, три выстрела — три трупа. Рука шарит в колчане, больше нет стрел, я безоружен.