Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)

- Решения Ялтинской и Потсдамской конференций были направлены на недопущение в будущем какой-либо агрессии с территории Германии. Так? - продолжал Косыгин.

В этот раз вынужден был согласиться и Эйзенхауэр.

- Тогда где гарантия, что Германия, объединившись, не начнёт новую войну? - спросил Косыгин.

- Господин премьер-министр! На территории Германии стоят американские и английские военные контингенты! - возразил Эйзенхауэр. - Это уже само по себе является достаточной гарантией!

- Достаточной для Англии и Франции - возможно, но не для окружающих Германию стран Восточной Европы, - возразил Косыгин. - В сложившихся политических условиях можете ли вы, господин президент, дать официальную гарантию, что американские войска не присоединятся к немецким, если объединённая Германия начнёт военные действия против своих восточных соседей?

Эйзенхауэр понял, что попал в логическую ловушку. Если он даст официальную гарантию, что американские войска не будут участвовать в военных действиях, это будет почти равносильно подписанию договора о ненападении. Если не даст - это будет фактически официальным признанием агрессивных намерений США в отношении стран Восточной Европы.

Повисла неловкая пауза. Президент в замешательстве взглянул на госсекретаря. Даллес что-то лихорадочно написал на листке бумаги и сунул президенту.

- У Германии нет своих вооружённых сил, - прочитал Эйзенхауэр по бумажке. - О какой агрессии может идти речь?

- 7 июня этого года Западная Германия начала создавать свои вооружённые силы нового образца, - возразил Косыгин. - В ноябре первые новобранцы примут присягу. Как видите, мы достаточно хорошо информированы. Возможности немецкой промышленности нам всем хорошо известны. Мы их уже дважды на своей шкуре прочувствовали. Напомню также, что в 20-х годах у Германии тоже не было вооружённых сил. Ей понадобилось менее 20 лет, чтобы развязать самую кровавую в истории войну.

Косыгин знал, на что делать акцент. Высказывая апокалиптические намёки на возрождение Германии, он вбивал клин в ещё недавно единую позицию евроатлантических союзников.

- Напомню также, что мы сейчас решаем не сиюминутный вопрос, - нажал ещё сильнее Косыгин. - Мы либо закладываем многолетний фундамент мирной Европы, либо расшатываем и разрушаем то, о чём договорились в Ялте и Потсдаме, в том числе - принцип нерушимости послевоенных границ.

- Итак, господин президент, вы даёте гарантию, что американские вооружённые силы в Европе не поддержат агрессию Германии против её восточных соседей? - спросил Косыгин.

В зале повисла неловкая пауза. Хрущёв поймал взгляд Фора и, незаметно для Эйзенхауэра и Даллеса, подмигнул ему.

- Господа, позвольте мне высказать одну идею, - сказал Фор. - Мне кажется, господин госсекретарь зациклился на идее объединения Германии. А вот европейским нациям единая Германия, простите, не сильно нужна...

- Что вы предлагаете, господин премьер-министр? - повернулся к нему Эйзенхауэр.

- Зафиксировать раздел Германии, установить полноценную границу между Западным и Восточным Берлином, а также между Западным Берлином и Восточной Германией по периметру, признать демаркационную линию между Западной и Восточной Германией в качестве государственной границы. Признать Западный Берлин нейтральной международной территорией. Заключить мирные договоры по отдельности с Западной и Восточной Германиями, - ответил Фор. - Оставить эту ситуацию в неприкосновенности минимум на 50 лет. Лучше - на сто.

Даллес опять что-то написал в блокноте и сунул президенту. Эйзенхауэр посмотрел в записку и что-то тихо-тихо прошептал Даллесу. Даллес так же тихо ответил. Несколько минут они шептались. Все остальные терпеливо ждали.

- Для Соединённых Штатов такой исход неприемлем, - ответил Эйзхенхауэр. - Мы не можем согласиться с тем, что миллионы людей в Восточной Германии разделены со своими семьями в её западной части и лишены свободы...

- А мы можем согласиться, - заметил Иден. - Безопасность Лондона мне, знаете ли, как-то ближе, чем свобода Берлина...

- Видите ли, господин президент, - продолжил Фор. - Снаряды немецких пушек до Вашингтона гарантированно не долетят. А вот до Парижа они уже не раз долетали.

Эйзензауэр и Даллес снова начали шептаться. Такого поворота событий они не предусмотрели. "Евроатлантическое единство" трещало по всем швам.

- Господин премьер-министр, - начал Эйзенхауэр. - Я удивлён вашим предложением. Неужели вы не понимаете, что играете на руку красным?

- С какой стати, господин президент? - деланно удивился Косыгин. - Ну, не примете вы предложение господина Фора, и всё останется как есть. Как были две Германии, так и останутся. Для нас вообще никакой разницы не будет.

Даллес снова что-то написал на листочке и сунул Эйзенхауэру.

- Существует только одна Германия, - прочитал президент. - И существует её восточная половина, оккупированная Советским Союзом...

- Ну, господин президент, вы ещё скажите - "незаконно оккупированная", - поддел Косыгин. - Вы собираетесь оспорить решения Потсдамской конференции? Или вы отрицаете существование нацизма в Германии? Тогда против кого вы воевали в 1944-45? Уж не против французов ли?

Эйзенхауэр смешался и замолчал. Даллес что-то писал в блокноте, потом зачеркнул, вырвал лист и сунул в карман, снова начал что-то писать...

- Господин президент, а вы попробуйте не читать, что вам там пишет господин госсекретарь, - вдруг довольно-таки ехидно предложил Энтони Иден. - Политик вашего уровня вполне может решить вопрос самостоятельно.

Даллес в этот момент сунул Эйзенхауэру очередную записку. Уже заведённый президент прочёл её молча, затем скомкал и сунул в карман.

- Предложение господина Фора весьма разумно, - мягко, увещевающе, сказал Иден. - Для европейских держав нет разницы, будет ли между двумя Германиями граница, или нет. Пока существуют две Германии, Великобритания и Франция чувствуют себя в большей безопасности, чем когда существовала единая Германия.

Эйзенхауэр молчал. Пауза затягивалась. Даллес снова зашептал ему в ухо. Президент стиснул зубы, он уже едва сдерживался. Когда госсекретарь умолк, Эйзенхауэр ответил ему тоже шёпотом, но достаточно громко, чтобы его услышали все:

- Господин госсекретарь, если окажется, что вы снова втравили Соединённые Штаты в очередную идиотскую историю, вы вылетите из госдепартамента быстрее собственного визга...

Даллес побагровел. Не дожидаясь его ответа, президент продолжил:

- Соединённые Штаты не могут согласиться с предложением Франции. На данный момент это наша окончательная позиция.

Так удачно начавшаяся встреча была фактически сорвана. На пресс-конференции после очередного раунда совещания, комментируя его итоги, премьер-министр Эдгар Фор заявил прямо: