Злата Соколова - Цветок чертополоха (СИ)

Его умелые руки ласкали мое тело. Я не осталась в долгу. Доведя друг друга до оргазма, плескались в почти остывшей воде. То ли меня приглючило, то ли мелькнула тень. Повеяло прохладным ветерком, затушив несколько свечей вокруг

– Что это? – поежившись от страха и холода, сильнее прижалась к груди Рена.

– Ветер, – усмехнулся он. – Сиди, я добавлю воды, ты замерзла.

Он вылез из ванны, не стесняясь наготы, долил остатки кипятка, вернее просто теплой воды. Но мне не сиделось. Без него стало страшно, хотя он рядом, в комнате.

– Рен, дай полотенце, – жалобно протянула я.

Замотав меня в плед, усадил у камина.

– Оденусь и отнесу тебя в комнату.

Не имею ничего против. Рен оделся, поднял мои вещи. Что-то сверкнуло и с громким стуком упало. Он с пару минут стоял, не двигаясь, присев, поднял вещицу.

– Откуда она у тебя?

– Откуда что? – пытаюсь понять. – Рен, я не телепат, откуда мне знать, что у тебя в руке.

– Брошь.

– Брошь? Какая брошь? У меня с роду их не было.

Он повернулся, показывая милую брошку в виде цветка чертополоха.

– Она упала с твоих вещей.

– Это не моя. Я впервые вижу эту брошку.

– Я не видел ее со дня смерти мамы, она принадлежала ей, – он вздохнул.

Дня смерти мамы?! Принадлежала ей?! Самое время паниковать. Видимо, заметив ужас, страх и панику в моих лазах, Лорд попытался меня успокоить.

– Эй, не пугайся.

– Что брошь твоей мертвой мамы делает на моих вещах? – визжу как ненормальная.

– Тише, Вика, всех призраков распугаешь!

– Что-о? Скажи что пошутил! Скажи! Пожалуйста!

– Да, я пошутил. Иди ко мне, моя хорошая. Пошли спать.

Я повинуюсь. Позволяю взять себя на руки и нести. Крепко зажмурив глаза.

Поставив меня на пол в моей комнате, стянул плед и, как маленькую, уложил.

– Рен? Теперь мне страшно спать одной.

– Сладкая, я никуда не собираюсь, – усмехается.

– Чего ты усмехаешься? Мне, правда, страшно! – ною.

– Не знаю, успокоит ли это тебя, но все приведения в нашем замке добрые. Не обижают ни жильцов, ни гостей.

Тихонечко завываю. Успокоил, спасибо!

– Вик, успокойся. Я рядом. И если честно, за все свои тридцать шесть лет жизни ни одного призрака не встречал.

– А брошка?

– Не знаю, может, лежала где-то, мы редко купальней пользуемся.

Это меня не успокоило.

– Давай спать. Завтра рано люди с поселка приедут. Лошадей пригонят. Эн их лекарствами снабдит.

Он лег рядом. Прижавшись к Рену, я заснула.

Проснулась, Рена не было. Рядом сидела незнакомая женщина и улыбалась.

– Вы кто? – сонно потираю глаза.

– Пойдем со мной, девочка, – ее голос звучит тихо и мелодично.

Быстро одевшись, иду с ней. Она бесшумно скользит, только слышен шорох платья. Идем вглубь коридора, где я раньше не была. Она открывает двери. Заходим в большую комнату. Ярко горят свечи. Комната богато обставлена, и ого, в два этажа. С интересом поднимаюсь. Все тот же шикарный интерьер. Гобелены, ковры, огромное мозаичное стекло. Неимоверных размеров кровать. Спускаюсь вниз, женщины не наблюдаю. Привлекает внимание деревянная колыбелька ручной работы. Рядом с ней софа.

– Вика? Что ты тут делаешь? – слышу недовольный голос Рена.

– Меня сюда женщина привела.

– Какая женщина? – голос становится тихим.

– Красивая такая, в голубом платье. У нее необычный голос и… Вот, – указываю на портрет над камином. – На нее похожа, прямо копия.

Рен подходит, берет меня за руку.

– Вика, это покои моих родителей. И женщина на портрете – моя мать!

Последнее, что чувствую, как земля уходит из-под ног.

====== Глава 22 ======

РЕНАЛФ

Случай с брошкой не дает мне покоя. Я отчетливо видел, что на Вике не было ничего подобного. И выпала вещичка не из кармана. Откуда она взялась?

Последний раз я видел брошь на маме, когда охотники убивали их с отцом на моих глазах. Пятнадцать лет назад. До сих пор ненавижу себя за слабость. Валялся, как избитый щенок, не в силах помочь родителям.

Сжав кулаки, сижу за столом. Крики и мольба матери, не сопротивляться, звенят в ушах. Я должен был выжить, ради Дирка и Эньи, пожертвовав ими. Выжил. Проклиная каждый день своего существования. Пятнадцать лет назад, вместе с родителями, умер прежний Реналф. Веселый парень, смотрящий на жизнь с оптимизмом. Я стал волком одиночкой. Замок перестал быть моим домом. Наведывался, показать, что живой, и помочь сестре по хозяйству. Месяцами торчал в логове, жалея себя и ненавидя человеческое общество. Меня бесили улыбки и довольные лица. Вокруг болезни, смерти, хаос, а они радуются. Чему?

Дичая, я переставал узнавать людей, однажды набросился на Дирка, благо он успел обратиться беркутом. Магия Эньи слабо помогала, по ее словам, я убивал в себе человека, и сущность зверя брала верх. Мне все пытались помочь. Любимые тетушки Меррон и Давина использовали свою магию, пытаясь вернуть мне человечность. В чем-то они преуспели. Я чаще выбирался из шкуры зверя, потерянно бродя по поселку. Меня занимали работой, окружали любовью и поддержкой. Многим я обязан и Лилас. Будучи волчицей, она смело бросала мне вызов, каждый раз вытягивая из дерьма, в котором я увяз по уши. Она стала моей любовницей, лучшим другом, частью семьи. Терпела грубые выходки, животный секс, выслушивала бред, срывающийся с моих губ. Она для меня все! Но я не испытывал к Лилас и части той нежности, в которой тону рядом с Викторией.

Моя ненормальная девочка. Всякий раз, думая о ней, губы сами растягиваются в улыбке. Ее поведение, недопустимое, неприемлемое, лишь умиляет. Маленькая грозная мышка точит коготки на большого злого волка. С ней все по-другому. Вика настоящая во всем. В чувствах, эмоциях, с ней я живу. Мой зверь покорен уже давно, завидев ее, падает на спину и виляет хвостом в ожидании объятий. Что до меня, мои чувства останутся при мне. Мой рай не вечен. Еще немного нежности, страсти, ее сладких поцелуев и здравствуй реальность. Я отпущу Викторию. Отведу к порталу. Пусть будет счастлива в своем мире.

Представив свою женщину с другим, тихо рычу. Но у меня нет выбора! Я обязан думать о будущем своего клана, своей семьи. И как ни жаль, Виктории в нем нет.

Поэтому сейчас я пойду к ней, разбужу поцелуем и буду наслаждаться каждой проведенной с ней минутой. Пока она моя, я живу.

Кладу мамину брошь, которую все это время крутил в руках, на стол. Подымаюсь наверх. Открытые двери и яркий свет из покоев родителей настораживают. Кроме Эньи туда никто не заходит. Сестричка же хлопочет по кухне. В комнате стоит Виктория, рассматривая детскую колыбель, сделанную моим отцом. Стараясь не напугать, интересуюсь, что она тут делает.

– Меня сюда женщина привела. Красивая такая, в голубом платье. У нее необычный голос и… Вот, – указывает на портрет над камином. – На нее похожа, прямо копия.