Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью

– Правда, девушка, но подбором актеров не занимаюсь, я ищу натурные съемки. Но за вас готов замолвить словечко, – галантно ответил я ей, сверкая идеальной белозубой улыбкой.

– Да я не хочу становиться актрисой, – смутилась девушка, – просто интересно.

– Что вам нужно, молодой человек? – раздался уверенный, привыкший повелевать голос.

Дочь испуганно отвернулась о меня, едва не отпрыгнув, будто была гостьей, застигнутой хозяевами за воровством любимой серебряной ложки – бабушкиного наследства. Ойкнула, виновато ссутулилась и побрела к лестнице на второй этаж. В доме, кроме голоса диктора, тихо звучащего с экрана телевизора, не было слышно никаких посторонних звуков. Ни музыки, ни шума обычного общения домочадцев, ни звона посуды на кухне. Строго у них.

Хозяин шествовал со второго этажа по другой лестнице. Именно шествовал, иначе эту походку не назовешь. Высокий, атлетически сложенный, с богатой темной шевелюрой, в серых глазах – сталь. Шелковый халат, расшитый золотистыми дракончиками, надет на белую майку. Мягкие домашние брюки, теплые тапочки только подчеркивали статус барина; хозяина, отдыхающего в собственной вотчине. Аура большая, густо заполненная серостью. Нес он ее привычно, с непередаваемым достоинством. На пальце – старинный массивный перстень, в магическом видении ярко сверкающий серым. От хозяина просто физически веяло холодом. Высокомерия ему было не занимать.

– Добрый вечер! – улыбнулся я ему. – Я Юрий Найбауэр, помреж кинокомпании «Сокол», ищу натуру для кино.

– Я прочитал это, молодой человек, но при чем здесь я? – холодно ответил он.

– О! Вы просто не представляете, как ваш шикарный дом подходит для натурных съемок! Понимаете, – я говорил очень быстро, практически тараторил, – мы снимаем фильм ужасов с рабочим названием «Кошмары в загородном доме».

– Никаких съемок в доме я не допущу, – произнес еще более ледяным тоном, продолжая спускаться. – И попрошу вас…

– Что вы, что вы! Исключительно снаружи! – перебил я его, продолжая давление. – У вас вылитый европейский особнячок, а остальное – на студии в декорациях, там гораздо удобнее. И… я смотрю, кое-что можно позаимствовать у вас. Вы увлекаетесь Древним Египтом? – спросил как можно более невинно. Серость в ауре тем не менее заклубилась.

Только бы не попытался меня подчинить! Мне позарез надо его на улицу выманить, надо показать ребятам, на что способны «серые», а он – сразу видно – силен.

Обезвредить его в доме – пара пустяков. Ну, может, не пара, но достаточно просто. Ну, порушится кое-что немножко… или не совсем немножко, но спеленаю. Перстенек, правда, непонятный, но на моей стороне внезапность. Свою ауру я замаскировал под обычную, амулетов на мне нет, так что он ни о чем не подозревает. Однако! Остальные группы задержания сработают по-тихому, а мне надо пободаться с ним в открытую. Не только для того, чтобы ребята видели, дабы к дальнейшим арестам отнеслись более внимательно, и не только для снятия увлекательного фильма, который будет изучать отдел «П» (камеры ждали, операторы сгорали от нетерпения), но и для себя. Что могут «серые» – большой вопрос.

– Смотрели «Мумию»? Там, где демон вселяется в египетскую мумию? Из музея потом выходит… – Барин продолжал неспешный спуск, аура по-прежнему клубилась. – Так у нас тоже про демонов.

После этого слова из клубков серости вылетел щуп, но, не долетев до меня какого-то метра, развеялся. «Он передумал! Слава богу…» – Я позволил себе немного расслабиться.

«Он раздражен, но заинтригован ситуацией, – сообщила Фиона. – Ты как личность ему не интересен. Любопытство, ожидание. Из эмоций превалирует скука».

«Страх был?»

«В помине не было, на редкость самоуверенный тип. При слове «демон», наоборот, мелькнула радость. Он что-то хочет, не могу понять, в какой сфере…»

– Так вы ассистент режиссера? – Хозяин подошел ко мне и скрестил на груди руки. На золотом перстне сверкнул синий бриллиант. По-моему, это раритет. Такой камешек в полтора сантиметра, не разбираюсь в каратах, на рынке не купишь, и работа старинная. В камне сложное плетение.

– Да, работаю на картине К…

– С продюсером свести можете? – перебил он меня.

«Фиона, почему он не пытается мне это внушить?!» – я заволновался.

«Не знаю, но предполагаю, что так же, как и мне, ему необходимо повозиться. Это же на сутки вперед внушить надо, не на сейчас. Ленится, считает, что ты и так все выполнишь. Да, он уверен в этом. Самоуверенный тип», – повторилась она.

– Разумеется! Но только если хорошо отчитаюсь в выборе натуры, – поставил я свое хитрое условие. – Домик у вас – загляденье!

– Считайте, что натуру уже нашли, – усмехнулся он снисходительно.

– Вот спасибо! Я похожу вокруг, обойду дом?

– Я вам помогу. Семен!

Откуда ни возьмись появился дворник. В одной руке он держал самые обычные валенки с калошами, а через вторую была перекинута самая настоящая меховая доха. Вениамин Олегович вставил ноги в валенки, а доху Семен забросил ему на плечи. Я только в кино про дореволюционную жизнь такое видел. Потом дворник открыл дверь.

– Я за вами, молодой человек, – пригласил хозяин, показывая на дверь.

Мы вышли на середину двора, и я обернулся на дом.

– Красиво и со вкусом, – похвалил я, восторженно причмокивая. – О! Постойте здесь, я ракурс прикину, – с этими словами я сложил пальцы «рамочкой» и, глядя в нее, начал пятиться задом. «Серый» с ухмылкой скрестил на груди руки.

Он стоял в накинутой на плечи дохе, в черных валенках на белоснежном снегу и буквально источал здоровье и силу, выглядел гордым и надменным, оказывающим мне услугу из одного лишь снисхождения. Аур спрятавшихся людей видно не было, не говоря о блокированном излучении амулетов.

Отойдя от Вениамина на пять метров, я выстрелил «ловчей сетью».

На мгновенье мелькнула серая пленка, и синяя «сеть» (рой ярких мушек в магическом зрении выглядел как сеть, отсюда, собственно, и название), слабо вспыхнув, исчезла. Глаза Главного жреца на секунду расширились и сразу сжались в зловещие щелочки. Лицо расплылось в презрительной гримасе. Самомнение его не поколебалось. Вениамин, не тронувшись с места, вальяжно поднял руку и указал на меня пальцем, как бы говоря «ты – вошь». С пальца сорвалась черная молния. Я даже не попытался уклониться, стоял как влитой. Серое плетение бессильно, но с треском рвущейся бумаги растеклась по моему «щиту жизни». Я в ответ бросил фаербол, который растекся по той же серой пленке. На его лице мелькнуло удивление, и он ударил серо-фиолетовым вихрем, который окутал меня и опал, точно смерч, потерявший силу. Сработали «щиты» Жизни и Разума. Оперативникам я бы посоветовал от подобных смешанных расцветок, указывающих на наличие нескольких стихий, уходить, желательно с падением. Я же отправил в него сразу две трехуровневые «ловчие сети», одну за другой за доли секунды. Второе заклинание его потрясло. Это тоже надо учесть: стрелять предпочтительно одновременно из двух жостиков – так будет вернее. Его защита слетела после первого удара (третий уровень – не шутка!) и элементарно не успела сформироваться для отражения второй «сети», которая прилетела слишком быстро. А силы в ауре «серого» оставалось еще выше крыши.