Андрей Васильев - Место под солнцем

– Впрочем, как ни странно, наш волосатый недруг и наша вновь обретенная подруга прояснили один из моментов. – Проф встал на ноги и начал прохаживаться у костра. – У нас была версия о том, что смерть здесь не конечна.

– Не приписывайте мне своих заслуг, – попросил Герман. – Я был с ней не согласен. Теперь приношу свои извинения, поскольку вы были правы.

– Это не важно. – Проф увлеченно махнул рукой. – Я предположил, что в данной реальности смерти быть не может. Она хоть и крайне детальная, неотличимая от настоящей, но виртуальная, сиречь игровая. А в играх никто не умирает до конца. И оказался прав!

– Вот только поди знай, что хуже, – негромко сказал Герман. – Конечная смерть или вот такая, как здесь, с переходом в качество Иванов, родства не помнящих.

– Поясни, – попросил его Ювелир. – Не надо вот этого всего, полунамеков.

– Да все просто, – ответил за Германа Проф. – Коллега говорит о том, что если сейчас смерть – это неприятность, серьезная, но не критичная, то через месяц, когда у каждого прибавятся опыт, знания, уровни и характеристики, это будет уже беда.

– А если это произойдет через год? – перехватил инициативу Герман. – Когда сформируется общество, появится геополитика, пройдет размежевание территорий? Это уже катастрофа.

– И самое страшное – возродившись, человек теряет все, – закончил Проф. – Повторюсь – все! Уровни, опыт, память, место в обществе. Стирается личность, целиком. Навсегда.

– И добавьте к этому кошмару тот факт, что человек снова входит в мир голым, при этом все остальные в нем уже одеты, – теперь и я до конца понял, о чем говорят умники. А ведь и вправду – жуть. – И что ему, голопопому, светит в обществе, где все уже в штанах и с ружьями? Вряд ли тарелка супа и теплое одеяло. В лучшем случае – третьи роли и низ социальной лестницы, каким бы гуманным это общество ни было.

– Жутковатая картина, – сказал кто-то из девушек. – Страшно жить-то.

– Так это всегда так, жизнь – она не кусок торта, – ответил я ей. – Настя, завтра опросишь каждого, пусть они хоть как, хоть контурно опишут место появления. А наши ученые друзья с утра не пойдут обыскивать город, а направятся с тобой и попробуют тоже хоть как, хоть контурно, на основании устных рассказов нарисовать карту окрестностей, где ты и будешь отмечать эти самые места. Надо знать, кого где искать, если что. Теперь это – необходимость, насущная, как хлеб.

– У нас нет хлеб, – отозвалась Фрау. – И это очень плохо.

– У нас много чего нет, – ответил я ей. – Но, надеюсь, что будет. И вот еще что. Проф, попробуй привязать то, что выйдет после рассказов людей, к той карте, что мы нашли. А ну как получится что путное?

На этом наши разговоры у костра не закончились. Ювелир, прихватив ребят, ушел на «точку», а профессора еще рассказывали о своих теориях, связанных с этим миром.

Они, оказывается, о многом спорили. Например, о том, как будет эволюционировать планета. По их версии, уже совсем скоро живность появится не только в воде, но и на суше, и в воздухе. Начнется все с простейших – бабочки, шмели, червяки, потом существа покрупнее забегают по полям и лесам, и апофеозом всего этого станут хищники. Впрочем, они опять чуть не сцепились – не могли решить, где жизнь появится раньше, на земле или на небе.

Они много говорили о том, что все произошедшее – следствие какой-то ошибки, что реальности наслоились друг на друга, как пирог, и, увы, скорее всего, навсегда. Что тут, помимо всего остального, еще и смешались истории тех компьютерных миров, куда каждый из нас должен был попасть, что и привело к такой чехарде, где автоматический кольт двадцатого века соседствует со своим престарелым шестизарядным дедулей, а древний речной монитор находится километрах в двадцати пяти от вполне современного командного пункта с гермозатворами.

Они даже выстроили целую теорию развития этого мира, но это были уже такие дебри, что я их остановил. Впрочем, одна из фраз, оброненных Профом, меня зацепила. Он сказал:

– Там степь. – И показал рукой в ту сторону, откуда я некогда начал свой путь. – И очень скоро туда надо будет поглядывать с опаской. Она притягивает азиатов, как магнит, а в области формирования общества и быстрой адаптации к условиям им равных нет, поверьте востоковеду.

Прав Проф, прав. И если это так, то все может быть очень плохо. Со степняками можно либо воевать, либо торговать. Но торговать с ними можно только в том случае, если они точно знают, что не смогут забрать твое добро силой.

В общем, все было не слишком просто, и поводов для раздумий у меня имелось немало. Но дела наши не так уж и плохи – сегодня совершенно точно оформилась новая общность людей на этой планете. Пока только оформилась. Но не все же сразу?

– Профессия – парикмахер. – Настя сверилась с записью в листочке. – Ну да, парикмахер.

– Стилист, – поправил ее миловидный молодой человек с безукоризненными чертами лица и огромными зелеными глазами – явно он в редакторе от души поколдовал над своей внешностью.

Ну вот, теперь у нас настоящее толерантное общество – мы обзавелись первым представителем с нетрадиционной ориентацией. Впрочем, фиг с ним, мне на это начхать. Руки есть? Ноги есть? А дальше все просто – иди работай. К тому же парикмахер у нас точно лишним не будет – волосы здесь растут так же, как и в старом мире, без дела парень не останется. Да и женщинам радость будет. Только вот где ему орудие производства достать?

– Стилист так стилист, – не стал с ним спорить я. – Как скажешь. Но предупреждаю сразу: у нас тут все занимаются всем, так что работы по твоей профессии не обещаю. Точнее, пока не обещаю. Уж извини, Стилист.

– Слово «пока» меня устраивает, – без выпендрежа сказал парень. – И еще раз напомню: меня зовут Алекс.

– Тебя зовут Стилист, – сказала у него за спиной Настя. – Извини, но мы здесь больше по позывным друг друга именуем. Алексов может быть много, а Стилист будет один.

Чистая правда. Со временем у нас оказалось сразу пять Наталий и три Ирины, и это привело к тому, что рассвирепевшая Настя, на реплику которой: «Наташ» – хором отозвалось сразу пять голосов, в унисон сказавших: «А?» – шустро раздала всем клички, которые после поименовали «позывными». Так благозвучней.

– Эксклюзивчик? – обрадовался парикмахер. – Это по мне! А чем вам мое имя не подходит, которое я для игры выбрал? Я же его тоже называл?

Ну да, еще тот ник. Марципанчик – как вам?

– Стилист, – твердо ответила Настя. – Стрим, иди сюда. Сопроводишь пассажира до места и передашь с рук на руки Фрау.

Все верно – для начала Стилист был отправлен в распоряжение Генриетты, у нее дело для всех найдется, был бы человек. Ну и потом – если у нее выжил, то дальше будет легче.