Алексей Переяславцев - Пещерная тактика

– Должен отметить впечатляющий уровень знаний вашего сына во всех видах магии.

Отец сильно приободрился. Мать не выказала никаких эмоций.

– В школе такой уровень характерен для четырёхлеток. Я даже подумал, что кто-то обучал его магии.

Родители синхронно мотнули головой и хвостом в жесте категорического отрицания.

– Как насчёт ваших старших детей? Мог Стурр чему-то от них научиться?

На эти вопросы ответила мать. Голос у неё был столь же официален, как и у главного наставника.

– От моей дочери он ничему не мог научиться – она слишком мала, ей и четырёх нет. Знания старшего сына, конечно, соответствуют его возрасту, но обучать он не мог по другой причине: ему это скучно. Не тот склад ума. Вот почему из него никогда не выйдет наставника.

– Как насчёт детского сада? Воспитанники? Или воспитатели?

– Я тоже об этом думала и спрашивала. Воспитатели отрицают наличие каких-то особых способностей у кого-либо из малышей. Кроме Стурра, конечно. И сами они магии не обучают. У них другие обязанности.

Дракона промолчала о том, что воспитателям, вообще говоря, запрещено обучать дракончиков магии. Правда, главный наставник и так об этом знал.

– Вот отсюда и проистекает мой интерес, уважаемые. Возможно, Стурр подслушивал или подглядывал. Дети, знаете ли, в этом очень изобретательны. Должен отметить ещё одно свойство характера вашего сына, представляющее интерес.

Как ни старалась мать скрыть тревогу, у неё это не получилось.

– Абсолютное большинство детей строит планы на будущее, как вы знаете. Они хотят быть наставниками, целителями, магами земли, тысячниками. Повторяю, это обычно. Но ваш сын другой. Он ставит перед собой приземлённые цели. По вашим же словам (и его собственным), он хочет научиться хорошо плавать. Нырять. Летать. Такая постановка частных задач самому себе характерна для взрослого. Впрочем, поглядим. – Тон гостя стал скорее начальственным, чем официальным. – Теперь по поводу вашей просьбы. Будучи наставником с большим стажем и в силу своей должности я категорически против того, чтобы сейчас измерять магическую силу Стурра. В этом возрасте она продолжает расти. Любые оценки, сделанные в данное время, будут нести в себе ошибку, причём я не могу предсказать, будет ли то ошибка в сторону преувеличения или приуменьшения. Вы знаете, что обычно магическую силу оценивают в три года, но я сам столкнулся со случаем, когда и в пятнадцать лет эта характеристика не вышла на предел. Поэтому настаиваю: с этим надо подождать до трёхлетнего возраста. – Не дождавшись родительской реакции, главный наставник продолжал: – Теперь по поводу образования. Проблему вижу не в уровне знаний, иначе я немедленно дал бы разрешение на зачисление Стурра в школу к трёхлеткам. Разумеется, по окончании каникул. Однако имейте в виду, что по степени физического развития он будет отставать от одноклассников. А в этом возрасте уважение достигается не только и не столько уровнем знаний.

На этот раз реакция была – в виде понимающих кивков. И отец, и мать вынуждены были согласиться с правотой Хнурра.

– Но также не могу не предупредить: Стурр сейчас переходит в тот самый возраст, когда дети пробуют силы в магии – в большинстве случаев из любопытства. Но также иногда из чувства противоречия родителям или желания доказать свою взрослость. В этом смысле школьный присмотр наряду с образованием, конечно, лучше.

– Нам надо подумать.

– Разумеется, уважаемая Варра, подумайте. И вы, уважаемый Гррод. Времени у вас достаточно. Но если вы примете решение всё же отправить в школу дракончика в этом году, подготовьте его… насколько возможно. Само собой, я хотел бы получить извещение о вашем решении, каким бы оно ни было.

Последовали слова благодарности и прощания. Мудрый главный наставник удалился.

Он сказал родителям чистую правду. Но то была не вся правда.

Хнурр, будучи не только администратором, но и бывшим наставником, втихомолку прикинул магическую силу дракончика, ожидая чего-то необычного. Увы, она оказалась на уровне, диктуемом возрастом, – пожалуй, даже ниже средней. Тем больше было оснований измерить её, когда Стурру исполнится три. А ещё мудрый подумал, что этот ученик, возможно, будет трудным. Или, наоборот, лёгким. Но рядовым он точно не будет.

С этого дня у меня практически не осталось свободного времени на занятия магией. Всё было подчинено тренировкам и обучению.

Отдать должное отцу: он прекрасно осознавал, с какими трудностями я столкнусь. Даже больше, чем умная мама. Вот почему для начала он дал мне теорию поединков. Сюда входили правила; их я запомнил с первого раза.

На поединок не разрешалось вызывать младшего по категории. К первой категории относились учащиеся двух младших классов. Ко второй – с третьего по пятый класс. Шестой и седьмой классы входили в третью категорию. А вот вызов младшим старшего разрешался. Неофициально такие эскапады даже приветствовались как доказательство личной храбрости. Сам поединок в школе полагался чем-то вроде контрольной.

В ходе поединка запрещалось пускать в ход стихийную магию, ориентированную на непосредственное причинение физического вреда противнику. Разрешались броски, уходы, уклоны, перекаты и прыжки, совершаемые с помощью телемагии. Однако воздействие ею на соперника находилось под запретом.

Разрешались удары всеми лапами, но не хвостом. Когти и зубы также подпадали под запрет. Мысленно я признал обоснованность этого пункта: очень уж грозным оружием выглядели те и другие, а чешуя, хотя и смотрелась броней, давала весьма скромную защиту даже для взрослых драконов.

Победа присуждалась как за нокаут (то есть невозможность продолжать поединок), так и за удержание. Но отец тут же оговорил, что с моими физическими данными мне даже не стоит пытаться работать на удержание: если я попытаюсь это сделать, то раскроюсь, тут-то меня и сделают.

Как вызов, так и ответ на него являлись ритуалами, которые пришлось выучить. Я с трудом сдержал улыбку, узнав, что к судье надлежит обращаться «ваша честь». Кстати, присутствие судьи на поединке было обязательным. Другое дело, что эту должность обычно занимал ученик, у которого категория была выше, чем у любого из участников.

По окончании теоретического курса начались практические занятия. Мой отец был хорошим командиром. Он гонял меня так, как сержант должен гонять новобранца, однако наотрез отказался обучать меня телемагическим приёмам. На моё удивлённое «Почему?» последовало жёсткое «Запрещено». Но с каждой тренировкой недовольство отца росло. Наконец я решился спросить напрямую: