Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

– Интере-есно… Надеюсь, вы потом поделитесь со мной, и тогда я смогу в полной мере оценить весь ужас вашего ближайшего будущего, а заодно и меру фантазии ваших друзей. Быть может, мне даже удастся дать им парочку дельных советов. Хорошо, садитесь, – сказала она Юринику, – это обстоятельство несколько меняет дело, но наказание будет всё равно, нарушение дисциплины имело место, хоть и из благих побуждений, а мы все знаем, куда выстлана дорога из подобных намерений! Это касается всех: нарушение всегда должно вести к наказанию, вне зависимости от личности нарушителя, запомните.

Она окинула присутствующих грозным взглядом и проговорила, обращаясь ко мне, но уже не таким строгим голосом, даже сочувственно:

– Я придумала наказание для вас индивидуально, оно будет вполне адекватным и принесёт пользу лично вам и всем окружающим, хотя бы как показательный пример. Внимание! Берём траву, находящуюся в среднем ряду, предпоследнюю по счёту. Всем брать её не нужно, зелье буду готовить я одна, а вы запоминайте рецепт и внешний вид самой травы. Это растение называется молчун-трава, из названия понятно, в каких целях мы будем его использовать. Отвешиваем пять граммов сушёной травы или пятнадцать свежей, придерживайтесь этих пропорций всегда. Запомните, один к трём, всегда, когда дело касается сушёных и свежих ингредиентов. Далее берём траву, лежащую на ваших подносах перед ней, эта трава называется немота. Делаем тоже самое и в тех же количествах, что и с молчун-травой, совокупность этих двух видов трав даёт нам наиболее продолжительный и глубокий эффект. Его можно ещё больше усилить, если добавить к этим двум травам липовый цвет, один грамм, если цветки сушёные. Теперь берём двести миллилитров кипятка и заливаем им полученную смесь. Настаивать пятнадцать минут, периодически помешивая.

Пока готовился настой, она повторила некоторые положения пройденного материала, а я стоял возле её стола, как истукан, к тому же чувствуя себя полным и круглым бараном, которого вот-вот должны были прирезать на шашлык.

Наконец время, необходимое для приготовления настоя, вышло, и добрая учительница протянула его мне в глиняной кружке. Её коварная рука даже не дрогнула. Ласково и снисходительно при этом улыбаясь, она промолвила без тени лишней скромности:

– На-кась, выкуси! Пей, говорю, касатик. А потом уже и разговаривай! Болтай без умолку с кем тебе угодно и сколько пожелаешь, всё равно тебя уже никто не услышит, ибо ты не сможешь даже пошевелить губами. Молчать будешь около трёх часов, действие начнётся мгновенно, не успеешь ещё и настой допить, а до конца занятий около двух с половиной часов. Вопросы или пожелания есть? Нет! А у вас, мой любопытный и невоздержанный, но пока говорящий друг? – обратилась она к Юринику, который прекрасно понял её недвусмысленный намёк. – Тоже нет! Ну и славно. Пейте, пожалуйста, на здоровье.

Последнее относилось уже ко мне. И я выпил. Этот настой всё же лучше, чем те ужасы, которые мне сулили при применении отвара трепандры. Правда, я очень сомневаюсь, что этот вяжущий и горьковатый настой прибавит мне здоровья. Но главное, чтобы и не отнял его слишком много, а остальное, будем надеяться, я как-нибудь переживу.

Наверное, настой каким-то странным образом влиял на голосовые связки, говорить я действительно больше не мог, а мог еле слышно шипеть, и ещё приходилось всё время вытирать тряпочкой слюни, которые так и норовили закапать у меня с онемевших уст.

– Да, чуть не забыла вас предупредить, мой самый молчаливый, а потому и хороший ученик, – сказала Томарана, улыбаясь мне радостно и лучезарно, будто у неё было какое-то торжество или она недавно вставила себе новые зубы, предмет её большой гордости и олицетворение кипучей молодости и здоровья. Я очень надеялся, что такое счастливое лицо учителки никак не связано с моим теперешним положением.

А она продолжила:

– По окончании действия отвара, вам, ужасному везунчику, придётся заново учиться говорить. Сначала «ау» и «уа», а потом и более сложные звуки, но при желании и в этом можно найти положительные стороны.

Я вытаращил на неё глаза и негодующе зашипел, стараясь выглядеть как можно убедительнее! Думаю, у меня это неплохо получилось. На фоне приоткрытого рта и капающей оттуда тягучей слюны, которую я от переполнявшего меня восторга перестал подтирать, выгодно смотрелись выкатившиеся из орбит глаза. Зрелище, надо сказать без ложной скромности, было впечатляющим. А Томарана продолжала довольно улыбаться своим потаённым мыслям и с интересом слушать издаваемые мной звуки. Насладившись в полной мере, она вежливо сказала:

– Не стоит благодарности, я всё равно не понимаю, что вы там шипите, словно припадочный! Да не переживайте вы так и не пугайтесь раньше времени, а то сил не хватит. Сейчас и это ваше шипенье пройдёт. Можете теперь смело пойти и сесть на своё место, и не забудьте выразить благодарность своему любознательному соседу, прошу вас.

Вот ведь! Я медленно досчитал до десяти и обратно, произнося про себя каждую цифру, как хвалу чудному дару некоторых женщин оставаться всегда милыми и благожелательными. Но стоило прекратить счёт, как чувства и эмоции, переполнявшие меня, взяли верх над разумом и хлынули через край. «Какая же она злобная и ехидная ведьма, – подумалось мне, – уж лучше бы действительно поставила Юринику клизму, и дело с концом! Он хоть не говорит тем самым местом, куда она ставится, по крайней мере, так часто не говорит!». Перспектива учиться заново разговаривать с «уа» меня совсем не радовала, уж хотя бы, по меньшей мере, с «агу»! Но пару-тройку дней изнурительных тренировок, и я уже начну вовсю распевать детские песенки, желательно понудней и позаковыристее, и всюду буду неотступно следовать за Юриником, тогда он что-нибудь наверняка придумает. Ему от меня просто так не отделаться!

Когда я, молчаливый и расстроенный, понуро доплёлся до своего места, Томарана вновь обратилась ко мне:

– Пусть это будет хорошим уроком, кстати, я пошутила, вам не придётся учиться заново разговаривать. Этого никогда невозможно будет сделать.

Я чуть было не бухнулся в обморок, брызжа слюной. Вот вам и тяжкие последствия наступили!

А она продолжала как ни в чём не бывало:

– Через три часа всё бесследно пройдёт, и вы будете разговаривать, как и прежде, будто ничего и не было вовсе, потому учиться заново, к сожалению, вам не придётся.

«Ну, хоть на этом спасибо», – вяло возвращаясь к жизни, подумал я.

– Пожалуйста! Не стоит благодарности – сказала она, внимательно всматриваясь в выражение моего лица.

«Не так уж трудно было догадаться», – подумал я довольно вызывающе.

– Да, вы совершенно правы, мой молчаливый друг, я иногда бываю очень догадлива и крайне сообразительна, – отреагировала она.