Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Простояв минут десять, а вернее, промаявшись, так и не увидев ничего нового для себя или интересного, мы разочарованно поплелись обратно в лагерь. По пути назад неожиданно выяснилось, что у них на сегодня запланирован пир на весь мир. Во время этого редкостного и полномасштабного чревоугодного действа будут происходить состязания в разных видах спорта и мастерских умениях, кто во что горазд. А так как гораздых у них хоть пруд пруди и даже больше, то мы гарантированно сможем насладиться множеством событий и захватывающих представлений. Словом, получить удовольствие от того, чего по авторитетному мнению Парамона нам так недостаёт в жизни.

Смелое заявление, но не лишённое здравого смысла. Парамоша не сомневался, что каждый из нас найдёт для себя то, что придётся ему по душе и надолго останется в памяти. К тому же в этих состязаниях сможет принять участие каждый желающий без каких-либо ограничений. Достаточно только заявить во всеуслышание о виде состязания, и тогда от желающих помериться силой, ловкостью или каким-либо другим умением не будет отбоя. Так они учатся и перенимают полезный опыт других.

Всё это было весьма заманчиво, и мы обещали хорошенько подумать. Но лично для меня, как я тогда полагал, наиболее заманчивым выглядела возможность испробовать на предстоящем пиру как можно больше редкостных и невиданных кушаний, коих, я думаю, должно быть представлено немало. Но говорить это вслух я, конечно, не стал, и правильно сделал, потому что на деле оказалось вовсе не так. Получается, что я сам себя недостаточно хорошо знаю, в чём и не устаю постоянно убеждаться каждый раз, как только самонадеянно начинаю думать обратное, ибо, кто бы мог подумать, но я принял участие в некоторых состязаниях и, надо сказать без лишней скромности, очень даже небезуспешно!

Вернувшись в лагерь, заодно и нагулявшись вволю, мы решили устроить второй завтрак и с удовольствием угостили наших друзей превосходной едой от дормидорфовой волшебной скатерти-самобранки. Оказалось, что они слышали о существовании подобных чудес, но воочию видят впервые, как из чистого воздуха на ней появляются всевозможные яства. Позавтракав с нами и как-то чересчур вежливо поблагодарив за угощение, они удалились, сославшись на неотложные дела по подготовке к празднику, а через некоторое время к нам начали подходить любопытствующие из обоих племён, желающие поглазеть на редкостное чудо. Добрый дедушка Дормидорф никому, конечно, не отказывал.

Вот только вследствие наплыва страждущих настроение у Дормидорфа начало несколько портиться. Ещё бы, мы и сами сбились со счёта, столько человек к нам подошло, и всех их обслужил наш добрейший старче со своей верной скатертью, которой сегодня пришлось ударно потрудиться во славу скрепления дружбы, а конца-края этому пока видно не было.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Ну, не отказывать же мне им, в самом деле? – недовольно бурчал Дормидорф в промежутках между подходившими подивиться на волшебную скатерть людьми.

А другие уже стояли неподалёку в очереди. Это пугало. Мы сначала добродушно посмеивались над ним, а потом и нам стало не до смеха, мы начали думать, как спасти положение, но ничего путёвого, как назло, в голову не лезло. Вдруг меня осенило! Кажется, я придумал, как можно избавить Дормидорфа от последствий его наивной доброты, о чём сразу радостным шёпотом и сообщил ему.

– Как? Ну, как? Ну, как же?!

Так же свистящим шёпотом вопрошал дед, измученный повышенным вниманием окружающих, при этом смешно топорща холёные усы, натужно выкатывая из орбит глаза и выставляя вперёд нижнюю челюсть, видимо, для пущей убедительности. Получалось очень убедительно, но было лишним, ибо сами мы прекрасно видели, что происходит.

Я также шёпотом отвечал ему:

– Сейчас, только дождусь, когда к нам подойдут одновременно несколько человек.

Долго ждать не пришлось, через несколько минут возле нас уже толпились человек семь или восемь и ещё в несколько раз больше неподалёку, терпеливо ожидая своей очереди, а сколько было на подходе – уму непостижимо! Дормидорф продолжал отчаянно семафорить мне. Он и строил глазки, и подёргивал бровями, выдвигал и обратно задвигал нижнюю челюсть, словом, всячески давал понять, что уже пора воплотить мой план в действие, время настало! При этом для окружающих его поведение и жесты оставались незаметными. Да, тяжеловато ему приходилось.

Я поднялся, громко свистнул, привлекая внимание, и крикнул что есть мочи:

– Мы вызываем вас на состязание: кто покажет чудо лучше, чем старина Дормидорф?

Многократное лесное эхо прокатилось по округе и замерло в густых кронах вековых деревьев. Все на мгновенье замерли, повернув к нам лица, от чего создалось впечатление, будто одновременно подняли множество светлых платков или зажглось неисчислимое множество светло-розовых фонариков. А потом десятки голосов подхватили наш вызов, и началось! То тут, то там образовывались импровизированные арены для кудесников и фокусников всех мастей и профилей, коих тут же окружала толпа любопытствующих. Вместе с тем постепенно формировалось движение людских потоков, это зрители переходили от одной арены к другой, наблюдая и наслаждаясь захватывающими зрелищами.

Мы, естественно, не выдержали и тоже отправились посмотреть кто во что горазд, тем более, что интерес к нашей скатерти значительно поубавился! И пусть всё началось несколько раньше, чем предполагалось, но это избавило нашего впечатлительного дедушку Дормидорфа от нервного срыва. Расчувствовавшийся, счастливо улыбающийся Дормидорф от всей души поблагодарил меня, похвалив за сообразительность, так своевременно проявленную, что обычно случается крайне редко. И то правда, как правило, бывает наоборот, умная мысля приходит опосля, когда поздно что-либо предпринимать. И тем обидней бывает это осознавать по прошествии времени, всем известно, что дорога ложка к обеду, а вилка к ужину, а коли наоборот, то это форменное глумливое издевательство.

Каких только фокусов и чудес мы не насмотрелись в тот замечательный день, но здесь я опишу лишь те, которые показались мне самыми необычными и зрелищными, благо, выбор был.

В одном месте мы наблюдали человека, стоявшего рядом с большим глиняным кувшином размером со среднюю бочку, литров, наверное, двести будет, а из этого кувшинчика, повинуясь воле человека-чародея, поднимался толстенный столб воды. Мало того, что вода то вертикально поднималась вверх, то опускалась вниз, так она ещё принимала любые формы и очертания. К примеру, она с лёгкостью принимала форму заклинателя воды и повторяла за ним все его движения. Очень красивое и необычное зрелище, особенно захватывает и завораживает ночью, когда в воде отражаются отблески и яркие вспышки костров, в которые специально для этого что-то подбрасывали. Но оно впечатляло и днём, ибо вода поразительно искрилась на солнце и переливалась всеми цветами радуги, струясь и перетекая, словно живое существо, из одной фигуры в другую. Кстати, заклинатель утверждал, что вода и есть живое существо, и нам трудно было не согласиться с ним. Да, вода наверняка живая, особенно, если её не загрязнять всевозможными отходами и не поганить ни словом, ни делом, что повсеместно происходит в моём безумном мире по причине глупости и жадности некоторых недостойных человекообразных и прямоходящих индивидуумов, обличённых непомерной для их ущербного и извращённого интеллекта властью.