Игорь Шилов - Равноценный обмен (СИ)

Решение, чем заниматься, пришло, само собой. Стоило только заглянуть под кровать, где стоял заполненный деньгами саквояж, тут же стало ясно, надо тащить его в банк. Правда точно не знаю, работает ли он сегодня, поэтому сначала прогуляюсь до него, а заодно где нибудь там и позавтракаю или уже пообедаю, а только потом, по результатам проверки финансового учреждения, сориентируюсь, как быть дальше.

Банк не работал до третьего, придётся нашему сторожу и дальше сидеть дома, и караулить деньги. Я же, после ресторана наведаюсь на биржу, посмотрю, чего там новенького, в новом году. Есть не хотелось совсем, но заставил себя это сделать, чтобы снова на ночь не наедаться. Заказал салат, мясо и кофе. Пока официант ходил на кухню, обратил внимание на то, что как то шумновато сегодня в зале. Почти за каждым столом посетители о чём то яростно спорят. Сидел я один, поэтому пришлось ждать работника общепита, чтобы хотя бы у него узнать, что так озаботило посетителей. Не случилось ли войны какой и в этой стране?

Поблагодарив официанта, за оперативно принесённый салат, спросил его:

—Не подскажите, чего так шумно обсуждаю эти господа, за соседними столиками?

—Вчерашнее поздравление от правительства, своему народу - ответил он, собираясь уходить.

—Вчерашнее? Позвольте, но новый год наступил позавчера. При чем тут вчерашний день? - задержал я его, своими вопросами.

—Так вы что, ещё не в курсе? - спросил меня официант таким тоном, как будто мне ещё неизвестно, что то очень важное.

—Не в курсе чего?

—Того, что с первого января казино по всей стране закрыли и работать они теперь могут только где то в пустыне. Как вам такое новшество?!

Если бы он прямо сейчас сказал мне, что пигмеи провели испытание ядерного заряда, нижняя челюсть у меня была бы не много по выше, чем после этого сообщения и я бы всё таки придумал, каким образом поддержать беседу с человеком.

Не знаю сколько находился в состоянии невесомости, но почему то кажется мне, что очень долго. Когда у меня спросили, всё ли мне понравилось и готов ли рассчитаться, из принесённых блюд я так ни к чему и не притронулся. Известие о том, что деньги брать мне больше негде, можно приравнять к сообщению о пожизненной каторге, во всяком случае состояние моё сейчас такое, как будто меня к ней, только что, приговорили.

Не помню, как вышел из ресторана и зачем пошёл в сторону океана, до которого пешком идти сутки, не меньше. Я конечно иногда думал о том, что буду делать, когда, не дай бог конечно, у меня исчезнет полученный, не понятно за что, дар предвидения. Но одно дело думать и гадать, а другое, получить удар, причём прилетевший с той стороны, откуда его совсем не ждал.

Голова раскалывалась, в висках стучало, причём почему то фразой: "Всё пропало шеф".

Я ругал себя последними словами за то, что последние три дня кувыркался с бабами, вместо того, чтобы ночь на пролёт сидеть и зарабатывать деньги, за нерешительность, порою переходящую в обычную трусость и даже за то, что начал заниматься чёрти чем в то время, когда надо было тупо делать накопления на старость. Тоже мне наполеон хренов, захотел в Питер въехать, на белом коне, запряжённом в телегу с золотом. А сейчас что? Что у меня осталось? Куча непонятных бумажек, ведро никому ненужного железа и какие то крохи в сейфе банка. А кстати, действительно, сколько там осталось? Может ещё хватит на то, чтобы как то свести концы с концами?

Последний вопрос привёл меня в чувство и вернул к реальности. Я огляделся и понял, что стою где то на окраине центрального района. И что я тут забыл? Схватив извозчика рванул в отель. Начну оттуда делать ревизию своих капиталов. Пока всё не пересчитаю заниматься больше ничем не буду.

Два дня и две ночи сам не спал, и другим этого не давал делать. Сначала мы с Данилой перевезли всю наличность, которая была у меня в сейфах банка, в отель. Потом приступил к её раскладыванию, сортировке и только затем к подсчёту. Из комнаты выходил лишь по нужде, а отвлекался от дела только тогда, когда доставляли еду, прямо в номер. Фёдор в эти дни на работу не ходил, он так же, как и телохранитель дежурил в коридоре, прохаживаясь по нему днём и ночью.

Лишь утром третьего дня вывезли всё обратно, а потом я сутки отсыпался, ровно столько, сколько и мои приятели, из соседнего номера. Когда же все пришли в норму, сразу же приступили к ревизии на бирже.

К тому времени, как надо было покидать город, в моём хозяйстве не было ничего, что бы не пересчитал и не свёл в таблицу. На корабль садился со спокойной душой. Оказалось, что дела мои обстоят не так уж и плохо, как это показалось в тот день, когда меня огорошили сообщением о чрезвычайном событии.

Биржа показала: на сегодня я являюсь главным акционером или, как гласит местный закон, владельцем, трёх компаний, пускай в настоящее время и находящихся на грани банкротства. Мне принадлежит семьдесят девять процентов авто мастерской "Мотор", пятьдесят три процента перерабатывающего предприятия "Апельсин" и почти шестьдесят два процента судоходной компании "Ветер". Совсем не много не хватает, чтобы перейти из разряда акционеров в разряд владельца, ещё в трёх компаниях. Одна из них специализируется как раз на выращивании, будь они трижды прокляты, тех самых апельсинов, которые привели этот некогда цветущий край к повсеместному банкротству. Другая, зарабатывает производством мяса и молока. А та, которая по объёму капитала меньше всех, занимается выращиванием фруктов, из которых впоследствии получает сухофрукты. И наконец, у меня почти двадцать процентов огромного предприятия, связанного с нефтянкой. Всё это, если считать по ценам полугодичной давности стоит огромадных денег. Правда сейчас эти бумаги толком ни кому не сдашь. Но всё равно, когда то же кризис кончиться и я смогу их пристроить, получив при этом хотя бы какую то прибыль.

В банке наличность тоже имеется и немало. Почти четыре с половиной миллиона и кроме этого больше чем на миллион ценных бумаг, которые в любой момент можно превратить в деньги. Да ещё в Сан-Франциско, в сейфе, тоже что то осталось. Конечно, корчить из себя крутого парня не стоит, по местным меркам деньги вроде и большие, но в этом городе очень много людей, у которых их на порядок больше. Горючие слёзы лить тоже не буду, не тот случай. В конце концов дар мой никуда не делся и ипподром в соседнем городе на месте стоит, а если совсем хреново станет так я и в пустыню могу прокатиться, не гордый. Понятно, настало время, когда придётся больше работать головой, а кое где может быть даже и руками. Ну и что же такого? Не впервой. Может это даже на пользу пойдёт, вертлявее буду.

В Сан-Франциско, как раз, поспели к раздаче. Наш скромный поставщик расстарался и приволок золота, чуть ли не в три раза больше обычного. Отказываться от его услуг пока не буду. Здраво рассудив пришёл к выводу, что золото оно и в Африке золото. Деньги - это бумага, сегодня в них есть нужда, а завтра может так статься, что и нет.