Талгат Сабденов - Чужой среди чужих

— Ты боишься боли?

— Что?

— Ты боишься боли, что несет тебе контакт с людьми?

— О чем ты?

— Ты считаешь, что если будешь считать себя чем–то отдельным от людей, более совершенным, чем они — они не причинят тебе боли, потому что не смогут до тебя дотянуться.

— Бред! — выкрикнул он, скривившись как от боли.

— Ты боишься, что кто–то проникший в твою душу, причинит тебе страдания.

— Рей, ты не понимаешь, о чем говоришь! Я — не человек! Я обладаю человеческим обликом, но я совершенно иное существо!

Давление на разум переросло в физическую боль, которая усиливалась с каждой секундой. Ментальное пространство окутала почти непроглядная темнота, перемежаемая только всполохами молний среди черных туч.

— Это ты придумал сам.

— Это правда!

— Ты принял то, что ты и окружающий мир — неотделимы друг от друга.

— Это другое!

— Это одно.

— Да что ты в этом вообще понимаешь?! — Шут сорвался на сдавленный болью крик. — Ты сама родилась в пробирке и выросла в лаборатории!

Боль ушла так же внезапно, как и появилась. Темнота так же рассеялась.

— Меня создавало взаимодействие с другими людьми, с теми, кто меня окружает, — все тем же пустым голосом сказала Ангелочек. — Я разговариваю с Командующим Икари. Я общаюсь с доктором Акаги. Я хожу в школу. Каждый день я контактирую с людьми, формирующими мою личность.

— О да, куда уж мне до тебя! — голос Шута буквально сочился ядом. Страх исчез без следа, осталась только опустошенность — Я знаю, что собой представляют люди! Я вижу насквозь их мерзкие, мелочные мыслишки! Ежедневно, ежесекундно я слышу их шепот в своей голове! Они — отвратительные создания! И нет ничего странного в том, что псайкеры — чудовища, мы ведь созданы по их образу и подобию!

Рей не ответила. Шуту было больше нечего сказать. Они оба молчали и смотрели друг на друга.

Человек, волей судьбы ставший нелюдью. Нелюдь, упорно желающая казаться человеком. Опустошительная ненависть с одной стороны и холодная скорбь с другой. Такие разные и в то же время похожие.

Наконец, Шут нарушил молчание:

— Рей, почему ты убиваешь Ангелов? Вы ведь одной крови.

— Для меня это связь. И мы не одной крови.

— Связь с людьми?

— Да.

— Ты плывешь по течению, следуешь приказам Командующего. Я знаю, что произошло во время атаки Третьего Ангела. Ты была готова сразиться с ним, даже зная, что наверняка погибнешь.

— Если бы я погибла, меня бы заменили.

— Да–да, запаски в подземельях штаб–квартиры. Тела без души и разума. Но память — это уникальный для каждого организма набор нейронных связей. Гибель твоего текущего тела — гибель твоей текущей личности.

— Это не существенно. У меня просто нет ничего другого. Потерять даже возможность быть пилотом — это хуже смерти.

— Рей, я тебя не понимаю. В твоих руках сила Ангела — Творца. Сила, способная перекроить этот мир согласно твоему желанию. Почему ты живешь как обычный человек? Почему выполняешь самоубийственные приказы Командующего?

— Мне нечего желать.

Внутренности Шута словно сдавила холодная рука. Ангелочек озвучила мысль, к которой быстро приходил каждый псайкер.

"А чего хочу я сам? Жить? Но моя жизнь лишена смысла. Это просто сливающаяся в один поток череда дней. Так было раньше, это происходит и сейчас. Только такая встряска как переход между мирами ненадолго пробудил во мне интерес. И вот я узнал, что мир обречен при любом раскладе. Какой смысл в моих дальнейших действиях?"

— Для чего ты живешь? — отвлек его от раздумий тихий голос Ангелочка.

— Для чего я живу… Я не знаю. С того дня, как я осознал себя как псайкер, я старался проживать каждый день так, что бы не терять это чувство жизни. Все мои поступки, даже самые отвратительные с человеческой точки зрения, были нацелены только на то, что бы не пропало ощущение реальности происходящего. Только глядя в глаза смерти, я мог почувствовать, что все еще жив.

— Это приносило тебе радость?

— Нет.

— Тогда зачем ты это делал?

— Не знаю.

— В этом не было смысла.

— Знаю.

Снова повисло молчание.

— Рей?

— ?

— Ты намерена рассказать Командующему о том, кто я и где живу?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— Я не забуду этого.

И она исчезла, словно никто и не стоял на покрытой пеплом равнине. Не осталось даже отпечатков подошв. Но небольшой участок поверхности очистился от пепла, и из него проглядывали крохотные зеленые ростки.

Проснулся Шут рано, но еще долго продолжал неподвижно лежать на матрасе, тупо пялясть в потолок. События последней ночи засели в мозгу подобно тупой игле, и стоило хоть на мгновение смежить веки, как перед глазами вспыхивали два пылающих огнем алых рубина, выворачивающих душу наизнанку.

"Допрыгался. Сорвался. Выболтал все, что только можно. А в итоге оказался на коротком поводке у Ангелочка. Ладно хоть не потребовала приносить ей завтрак в постель, и на том спасибо".

Шут потянулся в сторону холодильника, открыл дверцу и запустил руку внутрь. Рука нащупала ничего. Точно, вчера ведь хотел зайти в магазин. И из–за этого клеща Цуруми все напрочь вылетело из головы.

При мысли о Цуруми у него моментально заболели зубы. Вчера вечером первым порывом было просто по–быстрому свернуть начальнику службы безопасности шею, и если бы не камеры в коридоре, он бы так и сделал. Но сейчас, по здравому размышлению, было ясно, что это бы ни к чему бы не привело. Цуруми всяко действовал не по собственной инициативе, а по приказу вышестоящего начальства. То есть Командующего Икари. Командующий Икари получил сведения о Шуте не абы откуда, а от Научного отдела, читай — Стервы Акаги. То есть в курсе его, Шута, существования было как минимум три человека, плюс уже задействованный нижестоящий персонал. Свернуть столько шей было затруднительно даже для имеющего обширный опыт Шута, да и бесполезно. Действовать придется иначе.

"Оружие придется спрятать, как и планировал. И готов прозакладывать свою швабру, что стоит мне отлучиться на более–менее продолжительный срок, на ту же рабочую смену, как моя комната будет нашпигована жучками и камерами слежения по самый потолок. Это не страшно, их легко обнаружить по остаточным психическим отпечаткам, камеры можно "случайно" чем–нибудь закрыть, а микрофоны все равно ничего интересного не дадут. Хотя…"

На лице Шута расплылась улыбка опытного садиста, когда он представил себе предоставляемые ему возможности. Конечно, придется раскошелиться, а до зарплаты еще неделя, но ради такого удовольствия стоит и потерпеть. Недолго думая, он поставил кипятиться чайник, умылся и выложил на кухонный столик последнюю пачку одноразовой лапши. Мрачно посмотрел на то, что по недоразумению высших сил именовалось "завтраком". С этим определенно надо что–то делать. Скромность в быту — дело хорошее, но питаться исключительно синтетическими полуфабрикатами — такого не выдержит даже закаленный годами переездов организм псайкера.