Талгат Сабденов - Чужой среди чужих

— Эй, ты кто такой? — донесся откуда–то сбоку резкий голос.

Шут оглянулся. В начале коридора стоял какой–то тип из обслуживающего персонала. Один.

— Что ты тут делаешь? — спросил он. — У тебя нет права здесь находиться. — Голос техника посуровел. — Назови свое имя и личный номер.

"Ага, как же".

— Я Ямада Тоширо, уборщик, — Шут натянул на лицо виноватую маску, и пробежал глазами по стенам в поисках камер. — Я тут недавно, просто немного заблудился.

— Я доложу твоему начальству, — пригрозил техник. — Марш отсюда, и молись, что бы тебя просто уволили.

Шут подавленно ссутулился и пошел к выходу. Проходя мимо отчитавшего его техника, он резко развернулся, схватил его голову в охапку и резко дернул в бок. Тихо хрустнули переломленные позвонки. Затем ухватил труп за одежду и скинул в ближайший лестничный пролет.

"В конце концов, может же человек оступиться и сломать себе шею", — меланхолично подумал он.

Уже в раздевалке, когда он успел переодеться в обычную одежду, его настиг вой сирены. К Токио‑3 приближался очередной Ангел.

"Вот же ж блин. Синдзи, не подведи. Я не могу откладывать стирку еще на несколько дней".

Синдзи подвел. Точнее, подвела капитан Кацураги, которая бросила его в бой без разведки. Пятый Ангел, Рамиэль, буквально поджарил Ноль — Первого у самого выхода из лифтовой шахты, а промедли Оперативный отдел с эвакуацией хоть на несколько секунд — вместо находящегося в состоянии клинической смерти пилота из капсулы бы вытащили хорошо проваренный труп. В итоге штаб–квартира была опечатана, Ангел бурил себе проход в Геофронт, оперативники ломали головы над тем, как убить Ангела за оставшиеся десять часов, Синдзи отлеживался в госпитале, а некий псайкер от нечего делать сидел возле его койки, вяло жуя уже успевший подсохнуть биг–мак. День решительно не задался. Пока единственной сколько–нибудь приятной новостью было то, что Нулевой был успешно запущен и, скорее всего, будет участвовать в ближайшем бою. Чем было вызвано последнее, благодаря вмешательству Шута или вопреки ему — он не знал. Гордыня настаивала на первом варианте, здравый смысл — на втором. В итоге, после нескольких часов внутренних перепирательств и исполненных вполголоса всех известных песен, победа была присуждена никому, ввиду появления в палате Ангелочка собственной персоной, толкавшей на больничной тележке поднос с больничным же пайком. Она молча поставила тележку возле койки все еще бессознательного Синдзи, а сама села с противоположной от Шута стороны. Подавив желание немедленно убежать на противоположный конец Геофронта или провалиться сквозь землю, он, покосившись на умело замаскированную камеру в углу, легонько коснулся разума Рей:

"Я рад, что Ева‑00 успешно реактивирована".

Ноль реакции.

"Думаю, теперь у нас больше шансов на выживание".

Ноль реакции.

"Даже с моей точки зрения, свинство сваливать судьбу мира на одного ребенка. Убийцами должны становиться те, кому не снятся сны".

Тот же результат. Да уж, в реальной жизни она явно не отличается многословием, хотя еще этой ночью во сне говорила с охотой.

"Рей, почему Нулевой назвал Лилит пришельцем? И почему он так ненавидит ее и людей?"

Ангелочек подняла на него пустой взгляд.

"Это объясняет", — разнесся в черепе Шута ее мысленный голос, напоминающий по звучанию огромный оргАн.

"Что объясняет?"

"Сегодня в Еве‑00 я ощутила твое присутствие. Оно помогло мне взять ее под контроль".

"Я рад, что смог тебе в этом помочь, но ты не ответила на мой вопрос".

"В этом нет нужды".

И попробуй доказать обратное.

"Сегодня в полночь начнется боевая операция", — вдруг добавила Рей более человечным тоном.

"Как это касается меня?" — поднял бровь Шут.

"Я хочу, что бы ты меня сопровождал".

Кирпич, упавший на голову в чистом поле. Повестка из военкомата, пришедшая в уединенную избушку в лесу. Многомиллионный выигрыш в лотерею, билет которой куплен на последние деньги. Все это не могло сравниться по шокирующему эффекту с короткой мыслефразой голубоволосой девочки.

"Ч‑что?!"

"Я хочу, что бы ты меня сопровождал".

"В смысле… то есть как? Вряд ли меня пустят в контактную капсулу", — мысли Шута были в смятении.

"Не физически", — терпеливо пояснила Рей.

"А, ты в этом смысле… Но зачем тебе это?"

"Твое присутствие укрощает Еву‑00. Я смогу сосредоточиться на сражении без риска потери контроля".

И попробуй только отказать.

"Н-ну ладно, я не против. Но мне нужно быть не слишком далеко, а выход из штаб–квартиры закрыт".

"Это не проблема".

— Аянами? — раздался слабый голос.

Синдзи очнулся.

— Я вас оставлю, — быстро сказал Шут, вставая со стула и направляясь к двери.

В голове царил бардак, над которым выделялось четкое осознание того, что его, Шута, только что рекрутировали в передовой отряд ангелоборцев. И очень не хотелось вспоминать, чем обычно заканчивается судьба таких отрядов.

Есть в жизни каждого человека переломные моменты. Вот, например, учится студент три года прилежно, сдает все вовремя, участвует в конференциях, жует гранит высшей науки так, что аж за ушами трещит. А потом, вдруг раз — начинает неделями не появляться на занятиях, резко толстеет (или наоборот — худеет), рвет контакты с друзьями и, чтобы не отчислили нафиг, уходит в академический отпуск на неопределенное время. А все из–за чего? Да потому что в один переломный для него момент, вышеупомянутый студент подумал: "Интересно, что это за ерунда такая — World of Warcraft?" и кликнул ссылку в Google. И все, человек еще движется, питается и испражняется, но в остальных аспектах он мертвец, просто еще не знает об этом.

Бывает и наоборот. Живет себе какой–нибудь синюга, трудится дворником или сантехником, за плечами детдом и судимость, из развлечений — черно–белый телевизор доперестроечного выпуска и водка, из жизненных перспектив — только медленно сгнить. И так день за днем. И однажды, после ночи в "обезьяннике" куда его упекли за драку, он встречает в подъезде выброшенного хозяевами щенка. Щенок по простоте душевной ластится к нему, облизывает морщинистые, покрытые наколками руки. И вся та нерастраченная теплота, что десятилетиями загонялась как можно глубже, внезапно прорывается на этот наивно виляющий хвостом комочек меха. И когда наш синюга загнется, наконец, от цирроза, найдется кто–то, кто искренне оплачет его вырытую за казенный счет могилу. А то, что это не человек — дело десятое.

Что же именно ждало Шута — он не знал, но животные инстинкты твердили, что чистеньким из этого переплета выбраться не удастся. Глядя в окошко служебного автобуса, куда ему удалось пробраться под видом техника, благо униформа была одинаковой, он наблюдал за гаснущим закатом, на фоне которого висел огромный сложной формы кубик. Ну, не совсем кубик, по–умному эта штука называлась октаэдром, но самого Шута волновало лишь то, что это — Ангел, причем Ангел способный проплавить трехсотмиллиметровую титановую пластину за три секунды. А ему самому, вместо того что бы на правах гражданского отсиживаться под надежными бронеплитами убежища, придется находиться чуть ли не в эпицентре предстоящей битвы. Конкретного плана он не знал, но по обрывкам услышанных в штаб–квартире мыслей мог предположить, что эта Кацураги исхитрилась достать какое–то там позитронное орудие, и перенаправить на его конденсаторы энергию со всего острова Хонсю. Каким образом эта суперпушка работала — для Шута оставалось загадкой. Скудных остатков школьного курса физики хватило на то что бы вспомнить, что позитрон при столкновении с электроном превращается в чистую энергию, а электронов в том же воздухе пруд пруди. Он попытался представить, что произойдет при попытке выстрелить из такого орудия. Воображение услужливо рисовало разнообразные по содержанию, но не по значению картины "Большого Бума". Что же, остается только надеяться, что на этот раз она не сглупит так, как днем, когда бросила Еву‑01 в бой без разведки.