Талгат Сабденов - Чужой среди чужих

— Тебе кофе с молоком или без? — поинтересовалась девушка, колдуя с туркой и кофемолкой.

— Без молока, с сахаром. Если не сложно.

Так, спокойно. Что есть под рукой? Пистолет в кармане — готов к стрельбе. Нож за воротником, долго доставать. Что еще? Кухонные ножи в деревянной стойке. Два стула. Чайник. Сковородка на плите с остатками жареных овощей — совсем рядом.

"Сейчас или никогда!"

Шут схватил сковородку и время замерло. Как в замедленной съемке он наблюдал, как Айми резко разворачивается на звук, как ее лицо превращается в застывшую безэмоциональную маску, как взлетают ее руки в попытке выставить блок… Мокрый звук удара возвестил от тщетности сопротивления. Девушка рухнула на пол, на ее голове начало набухать небольшое красное пятно.

"Десять минут спокойной жизни обеспечено. Только надо не забыть связать".

Шут поставил сковородку на место и тяжело опустился на ближайший стул. Перебрал в памяти возможные пути выхода из города, прикинул возможные приказы, что сейчас отдавались в Геофронте, потом вернулся мыслями к лежащей в сумке бутылке с LCL. Очередной приступ поутихшей было головной боли ударил в виски с силой кузнечного молота. Псайкер сдавленно вскрикнул, и полез в сумку за своим спасением в виде шприца с прозрачным раствором.

"Ай… пошло оно все. Эффект развивается в течение пятнадцати минут, действие продлится десять часов. Сойдет, я все равно не собираюсь пока высовываться", — подумал он, закатал рукав и вогнал иглу в вену.

13:58

— Стоп! Достаточно на сегодня, можете отдыхать.

Дети, до этого отрабатывавшие синхронное преодоление полосы препятствий, остановились и развернулись к ней.

— Мисато–сан, еще рано, — тихо заметил Синдзи.

— Ваши нагрузки и без того чрезмерны. Вы не сможете пилотировать, если будете насмерть измотаны. Или ты уже забыл, как вас вчера полдня пытались на ноги поставить?

Пилот Евы‑01 подобрался, словно почуяв угрозу.

— Как мы будем убивать — это наши проблемы, — бесцветным голосом ответил он. — А эти мясники, которые кололи нам вчера всякую дрянь, вообще учились на трупах. Как их к живым людям подпустили?

— Синдзи!

— Что Синдзи? Я уже лет четырнадцать как Синдзи. Знаете, меня вот уже почему–то не беспокоит, почему мои нормальные сверстники играют в баскетбол, изучают тонкости чайной церемонии или там ботанику, а я занимаюсь работой, которой боятся заниматься люди вроде вас. Раньше беспокоило, а сейчас как отрезало. Привык, наверное. Так что не беспокойтесь, Мисато–сан, я никуда не убегу, даже если захочу. Просто скажите мне, куда стрелять, а там…

— Синдзи–кун, не надо, — Рей подошла к Синдзи сзади и положила руку ему на плечо.

Тот моментально замолк и словно просветлел лицом, но длилось это считанные мгновения.

— Хорошо. Тогда пообедаем. Аска, ты идешь?

— Да, — ответила Вторая, до сих пор безучастно созерцавшая стену.

Троица удалилась, а капитан Мисато Кацураги почувствовала, как по спине бежит холодный пот. Последние два дня ее подчиненных словно подменили. И если чуть менее инертная Рей не вызывала беспокойства, то Аска и Синдзи… Невроз Третьего дитя можно было объяснить стрессом и чрезмерной интенсивностью тренировок, внезапная же апатия Аски, перенесшей куда более жесткие испытания и намного более психологически устойчивой, не лезло ни в какие ворота. Твердо решив, что сразу после уничтожения Седьмого Ангела отправит всех троих на принудительный отдых, он направилась прочь из Геофронта, намереваясь успеть в обеденный перерыв забрать вещи из прачечной — к чистому белью она успела привыкнуть, а Синдзи нынче было не до стирки.

"Что за безумный мир", — подумала она, глядя из окна минипоезда на раскинувшуюся внизу штаб–квартиру.

Последние дни Мисато не покидало смутное ощущение, что совсем рядом происходит что–то чудовищное, и от нее это тщательно скрывают. Была ли то разыгравшаяся паранойя или простое переутомление, но и Рицко последнее время казалась совершенно измученной, и даже внезапно объявившийся спустя годы ловелас выглядел серьезным и чем–то озабоченным, потратив на нее лишь дежурное приветствие. Да еще вечно играющие в шпионов ищейки из Второго отдела сейчас носились кабанчиками по всей штаб–квартире, словно собираясь идти сражаться с Израфелем вместо Евангелионов. До сих пор гоняются за своим "серафимом"? Доступа к строжайше засекреченным сведениям об этом существе у нее не было, и судить она могла лишь по поверхностным сведениям, которые попали к ней еще три месяца назад. Тогда для нее было достаточно знания, что "серафим" не Ангел, и работа по его обнаружению отвлекла бы ее от основной деятельности. Сейчас Мисато изнывала от любопытства, поскольку эдакий "чертик из табакерки" очень изящно вписался бы в ее нынешнюю картину мира как источник всех бед, от проблем с пилотами до нестерпимой июньской жары и подскочивших цен.

Оказавшись на поверхности, она прикинула время, и решила, что после того, как заберет белье, пойдет прямиком к пилотам и серьезно поговорит с ними на счет поездки на ближайший горячий источник. Вряд ли они там бывали, а новые впечатления могут помочь им придти в норму. А по возвращении — поселить всех в одной квартире, поставив Командующего перед фактом. Убедить Рицко изыскать медицинские аргументы, переманить на свою сторону замкома Фуюцки, человека жесткого, но вполне адекватного… И научиться, наконец, готовить. Опекун она, в конце концов, или кто?

— Ай!

Мисато подняла глаза и сообразила, что сослепу на кого–то налетела.

— Простите, я… так это вы, Ларкин?

Скрытный и скользкий американец, которые не понравился ей с первой встречи, сделал неопределенный жест рукой в качестве приветствия и встал обратно посередине тротуара. Одет он был в дешевый костюм двойку и зачем–то надел очки в тонкой оправе.

— Ага… я… вы идите, капитан, идите, — отрешенно проговорил он.

— Что это вы тут делаете посреди рабочего дня?

— Что я тут делаю, вас совершенно не касается.

— Вам, видимо, ваша должность кажется слишком высокой?

— Не кажется. Кстати, как поживает Синдзи?

— Какое вам дело?

Ларкин развернулся к ней, растянув рот в неожиданно тихой улыбке.

— Этот мальчик напоминает меня самого в те же годы. Брошенный теми, кто должен дарить тепло. Не видящий собственного будущего. Втайне ненавидящий весь мир. Последнее, кстати, просто великолепно.

— Ларкин! — угрожающе прорычала Мисато. — Возьмите свои слова назад, и я сделаю вид, что ничего не слышала.

— С какой стати? Я все верно сказал. Совсем недавно он уже был готов разменять все население планеты на собственную неприязнь к отцу. А теперь, когда вы с упорством, достойным лучшего применения, взялись делать из него машину для убийства — долго ли сможете поддерживать его лояльность?