Талгат Сабденов - Чужой среди чужих

Осмотревшись чуть внимательнее, он отметил несколько видеокамер наблюдения, расположенных по углам комнаты, в которой он находился. Кхм, что за народ эти ученые, никакого уважения к неприкосновенности личной жизни. Интересно, а куда это его определили? Шут обратился к ментальному восприятию. Погружение в психический хор прошло легко, и, что удивительно, почти безболезненно. Легкая ломота во лбу и висках — да по сравнению с тем, что он терпел последние недели, это было чуть ли не райским блаженством! Впрочем, обольщаться не стоило. Подобную стойкость ему придало замораживание собственной души, и неизвестно, как долго продержится эта печать. Если повезет — несколько месяцев. Если не повезет — считанные дни. В любом случае, это временная полумера, о последствиях которой думать сейчас совершенно не хотелось.

Беглый взгляд вокруг психическим зрением не оставил сомнений. Он находился там же, откуда начал — в токийском филиале NERV. Ну что же, это даже к лучшему. По крайней мере, от этих знаешь, чего ожидать. А старший Икари и Редзи могут и помочь. Разумеется, это при том крохотном условии, что они окажутся хотя бы в нескольких метрах от него. Доверять только честному слову Шут, внезапно, уже не собирался никогда и никому.

Попробовав руками и ногами зажимы — те были прочными, не поддавались — Шут расслабился и по здравому размышлению решил не торопить события. Как гласило мудрое изречение одного мудрого китайского полководца, о мудрости которого ходили легенды: "Если долго сидеть на берегу реки, то мимо проплывет труп твоего врага". Правда, вместо берега реки наличествовала только жесткая койка, но не в первой же? Потерпим.

Терпеть пришлось около получаса. За это время Шут успел собрать из тех разумов, до которых смог дотянуться, некоторое количество информации об окружающем мире и текущем положении вещей. В общем и целом, ситуация складывалась неоднозначная. На дворе было пятнадцатое июля, что означало, что за время своей комы он пропустил почти три недели событий. Более чем насыщенные недели, надо сказать. Совместная операция четырех Евангелионов привела к уничтожению Восьмого Ангела, которому было присвоено кодовое имя Сахакиэль, однако в процессе была уничтожена или значительно повреждена почти четверть строений в городе. Так, стоп! ЧЕТЫРЕХ Евангелионов? Шут попытался поежиться, но в камере было тепло, а зажимы держали крепко. Значит, Табрис уже здесь. Так–так–так, пилота Евы‑04 зовут Нагиса Каору. Шут попытался вспомнить, мужское это имя или женское. Шоуичи и Эллисон предоставили много информации, очень много. Но ничего о личных характеристиках Табриса память Шута не удержала. Зато очень хорошо запомнилось то, что Табрис послан в NERV со строгим приказом уничтожить объект типа "Серафим" при первой же возможности. Старики тряслись за свои жизни. Тщетно, надо сказать.

— Александр Ларкин, — донеслось из закрепленного под потолком динамика. — Вы слышите меня?

Тааак, проснулось сонное царство. Сейчас ночь что ли? Беглый взгляд в отдаленные разумы подтвердил — половина четвертого утра.

— Доброе утро, — поздоровался он, выдавливая на лицо приветливую улыбку. — Или лучше будет "спокойной ночи"? Я хорошо вас слышу. Настолько хорошо, что лучше бы вы говорили потише — я слишком много проспал у меня теперь болит голова.

На другом конце провода Акаги Рицко, не ожидавшая настолько радушного приветствия, всего на секунду, но растерялась.

— Вы должны ответить на несколько вопросов, — снова раздался ее голос из громкоговорителя.

— А что я буду с этого иметь? — невинно поинтересовался Шут.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия.

— Я‑то как раз именно в том положении. Понимаете, если я тут разверну свое АТ-поле — от штаб квартиры не останется ничего. Вообще ничего. А у меня с этим местом связано немало теплых воспоминаний, — Шут прикрыл глаза, старательно симулируя довольство. — Первая зарплата, первое собственное жилье, первый нагоняй от начальства, первое свидание и самое классное — первое увольнение. Для полного счастья не хватает первого брака, первого ребенка–засранца и первого развода. Кстати, с кем имею честь говорить?

— Это вас не касается, Ларкин.

— Так–так–так. Уверенный, холодный тон, властные нотки в голосе. Вы явно не последняя фигура. Но ваш голос дрогнул, когда я упомянул семейные темы. Вы ночуете в комнате, пристроенной к собственному рабочему кабинету, иначе бы так быстро не явились после моего пробуждения. У вас очень высокий допуск к секретной информации, иначе бы мы не беседовали. Плюс к этому довольно низкий для женщины голос. Исходя из этого я делаю вывод, что вы доктор Акаги Рицко, известная среди большинства сотрудников NERV как Белобрысая Стерва. Вы в курсе, что крашеные волосы вас старят?

— Вас это не касается. Во–первых, назовите свое настоящее имя, а не используемый вами псевдоним.

— Во–первых, — перебил ее Шут. — Уберите из меня вот эти трубки и катетеры. Во–вторых, я хочу есть. В-третьих, верните мне одежду и книгу, которую вы наверняка нашли среди моих личных вещей.

— Ларкин, если вы не пойдете на сотрудничество, мы применим силу, — раздражение прорывалось даже через невозмутимый тон Рицко.

Шут приоткрыл левый глаз.

— И что вы мне сделаете? — спросил он. — Убьете? Вперед. Мне самому интересно, возможно ли это вообще сделать.

Дешевый блеф. Настолько дешевый, что самому стыдно. Расчет был лишь на то, что он в одном куске и живой нужнее, чем в нескольких и не очень живой. Но сработало.

— Какие будут гарантии безопасности для персонала? — спросила Рицко.

— Гарантии безопасности? Никаких. Я, знаете, немного рассержен вашим грубым обращением, и какой–то части меня жуть как хочется вырвать кому–нибудь горло. Но ничье присутствие не требуется, отключите магнитные зажимы, я сам справлюсь.

Громкоговоритель замолк надолго. Похоже, начальство продолжало собираться, спорило, думало, а стоит ли давать волю страшному и ужасному "Серафиму", или можно рискнуть, продемонстрировав свою добрую волю? Все это было лишь домыслами самого Шута, поскольку приготовленная ему камера находилась на значительном удалении от прочих помещений, а комната наблюдения, откуда с ним разговаривала Акаги, и вовсе была за пределами чувств. Вообще, имея довольно точное представление о положении дел в NERV, он мог предположить, что за прошедшее время его изучили всеми мыслимыми и не очень способами, и вероятно при этом докопались до чего–то любопытного. А имея в распоряжении настолько мощный аналитический инструмент как MAGI, вполне могли это любопытное понять и правильно интерпретировать. Например, могли выяснить суть его способностей и их пределы. В таком случае его угроза АТ-полем, которое сам Шут не мог даже почувствовать, выглядела неумелой и смешной бравадой.