Это Кукуня - Волшебство - это сказка. И только!

— Столько лет я смотрю из этого окна, и каждый раз думаю: правильно ли я поступил? Где я сделал ошибку, и не повлечет ли эта ошибка за собой непоправимые последствия?

— Поймите, профессор, — не выдержала я, — я с огромным удовольствием рассказала бы Вам всё! Но тогда нарушится ход событий, а это опасно в любом мире — хоть в волшебном, хоть в магловском. Если мы попытаемся предотвратить одну смерть, могут случиться несколько других, — произнесла я на гране отчаяния.

После некоторого раздумья директор решил сменить тему, видя, как тяжело мне дается этот разговор:

— Надеюсь, хотя бы этот учебный год пройдет в Хогвартсе без приключений?

— Зря надеетесь, — улыбнулась я. — Но закончиться всё должно хорошо!

Дамблдор понимающе улыбнулся в ответ.

— А у меня для Вас подарок, — он открыл ящик стола.

«Вы ошиблись профессор, сегодня день рождения у миссис МакГонагалл» — подумала я.

Директор еще раз лукаво улыбнулся и протянул мне продолговатую плоскую коробку. Я с любопытством открыла.

— Мне?! — только и смогла я сказать.

— Каждый преподаватель, миссис Черри, должен иметь волшебную палочку. Это правило нашей школы. Хотя в них не поясняется — должен ли преподаватель уметь с ней обращаться, — совсем развеселился Дамблдор. — Этот пункт Министерство как–то выпустило из вида.

— Спасибо, профессор!

— О, я так и не предложил Вам чаю, — опомнился Дамблдор у двери.

— Благодарю. Чай как–нибудь в другой раз.

На душе было тревожно: то ли верит мне Дамблдор, то ли подозревает в чем–то. Если подозревает, зачем оставил в школе? И такие страшные вопросы … я не готова была на них отвечать. И что мне делать с этой палочкой? Просто носить её с собой? Не ходить же мне на уроки Флитвика вместе с первоклашками.

В комнате все еще возился Жужун, вешая в гардероб последние вещи.

— Спасибо, мой дорогой! — я искренне была благодарна домовику. — Может, угостишься желатиновыми червячками? — я протянула ему коробку.

Жужун недобро посмотрел на меня:

— Так нельзя, мэм, — начал он мне выговаривать, — домовику не положено выражать благодарность, любезно просить и угощать! Вы слишком добры ко мне, но нам запрещено дружить с гостями.

Я была крайне удивлена: два «спасибо» и предложенная конфета — это уже дружба?

«Ну, ничего! Через год–другой Гермиона начнет борьбу за освобождение домовых эльфов — будет вязать вам шапочки и распихивать их по углам. И миссис Черри с ее «спасибо» покажется вам тираном!» — подумала я, глядя, как Жужун, встав на костлявые коленки, деловито запихивает пустые коробки под кровать.

За окном дождем неистовствовал октябрь. Дни шли своим чередом. Первая половина дня отводилась занятиям: мы уже прошли быт маглов, животный и растительный мир, профессии. Во второй половине дня я в обнимку с учебником тренировалась в заклинаниях. Получалось у меня не важно! Я освоила только «Люмос», «Репаро», «Флипендо» и «Акцио» на легкие предметы: книги, одеяло, туфли.… Оказывается, что бы колдовать, не достаточно знать только нужное слово и иметь волшебную палочку. Под каждое заклинание необходим определенный жест, особый взмах палочки. Тогда в сочетании с правильно произнесенным словом, срабатывает магия. Взмахи надо отработать до автоматизма, чтобы в экстренных ситуациях не забивать голову припоминанием подробных инструкций. Всё это было очень сложно!

Как–то в пятницу, 16‑го, на мой урок гриффиндорские третьекурсники пришли удивительно несобранные. Весь урок я не могла завоевать их внимание. Затем, устав бороться, просто спросила, что у них произошло.

Оказалось, что на Хэллоуин намечается поход в Хогсмид. Невилл (даже не удивительно!) потерял бабушкину записку. Гарри вообще остался без разрешения. Вдобавок ко всему, Лаванда Браун получила письмо из дома о трагической смерти в лапах лисы ее любимца — кролика Пушистика. Все бы ничего, но девочка упорно связывала это письмо с предсказанием Трелони. Оказывается, этот хогвартский оракул еще в начале года предсказала Лаванде трагедию.

Теперь большая часть класса была твердо убеждена в исключительном таланте профессора Трелони. А поскольку она успела наобещать много трагедий почти каждому, то все просто не находили себе место от волнения.

Вот кому совершенно не было дела до предсказаний Трелони, так это Пивзу! Препротивнейший полтергейст без передышки пакостил всем и вся. Боялся он только Дамблдора и МакГонагалл, а от Снейпа и Флитвика держался подальше. Всем же остальным приходилось отбиваться, кто как умеет. Причем Дамблдору неоднократно жаловались на Пивза, но директор почему–то не принимал никаких мер. Может этот проказник напоминал Дамблдору детство, когда он и сам не прочь был пошалить?

Каждый раз, когда Пивз попадался мне на пути, он гасил все свечи и в темноте имитировал звуки, издаваемые драконами. Это у него, надо признать, получалось мастерски. Так что пока я успевала вновь зажигать свечи, не один раз испуганно вздрагивала.

Итак, лидерами школьного беспорядка, несомненно, были Пивз, Симус Финниган и близнецы Уизли.

Несмотря на тренировки, которые Оливер Вуд назначил три раза в неделю при любой погоде, Фред и Джордж умудрялись регулярно срывать уроки и устраивать разгромы, непрерывно совершенствуя товары из магазина «Зонко».

Но надо отдать им должное — они оказались неплохими ребятами, хоть и отъявленными сорвиголовами. Мне тоже «посчастливилось» принять непосредственное участие в их забавах.

Однажды, как обычно, я пришла на урок к третьекурсникам Гриффиндора. На этот раз занятие предполагалось провести в кабинете истории магии. Но как только я усадила учеников и произнесла потрясающе подходящие слова: «Как говорят у меня на родине, чтобы не упасть лицом в грязь на экзаменах…», неожиданно с громким хлопком надо мной взорвалась грязевая бомба, и меня окатило, как из ведра. Едва придя в себя, я уже намеривалась задать хорошую трепку всему классу, но, увидев смертельно перепуганные лица учеников: Гермиону, зажавшую себе рот двумя руками, Рона, который в ужасе выпучил глаза и Невилла подскочившего с растерянно–глупым выражением лица, просто весело расхохоталась.

Урок был сорван, я ушла переодеваться, а когда вернулась в кабинет за вещами, то обнаружила всех учеников на своих местах. Они громко обсуждали мое омовение и ругали появившихся в классе зачинщиков — братцев Уизли, которые мне тут же во всем признались. Оказалось, что бомба предназначалась вовсе не мне, а профессору Бинсу. Видите ли, им всегда было интересно: когда они забрызгают весь класс, попадет что–нибудь на профессора–привидение, или он вообще ничего не заметит, сонно бубня себе под нос новую тему.