Сергей Корж - Последний ученик магистра

Я проиграл вступление, отложил сатур в сторону, встал и, глядя в зал, нашел там пару глаз, которые внимали мне, и начал читать повесть их обладательнице.

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…

Временами я снова брал в руки сатур, и музыка заменяла слова. Зал затаив дыхание внимал мне. Казалось, люди перестали дышать. Я декламировал повесть на разные голоса – то робкая Джульета обращалась к Ромео, то Ромео отвечал на вызов брата своей возлюбленной. Но вот смолкли последние слова, прозвучали последние аккорды. Тишина. Я опустился на стул, налил себе еще рюмку, и звук льющегося вина как будто разбудил моих слушателей. Наваждение спало, народ бросился к сцене, я жестом остановил их, указав на сатур и на зал, дал понять, что концерт только начался. Зеленоглазая слушательница оказалась недалеко от меня, и я обратился к ней:

– Не соблаговолит ли прекрасная фея скрасить вечер поэту и музыканту своим присутствием?

– Почему бы и нет, однако я не одна, с подругой, вам не помешает еще одна девушка за столом?

– Матери ради! Как я должен обращаться к вам?

– Ванесса Ирида Нант.

– А имя вашей подруги?

– Она, если захочет, сама вам представится.

– Тогда зовите ее за стол. Разрешите вас угостить «Феей ночи»?

– Сделайте одолжение.

Ирида сходила в зал и привела свою подругу. Лицо девушки скрывала довольно густая кисея.

«Тайны… Интересно, какие могут здесь быть тайны? Ну, возможно, дефект лица», – предположил я мысленно.

– Угощайтесь, – сказал я, когда принесли заказ. – Может, ванессы желают чего-либо покрепче? Бокал вина, например, или глоток ликера?

– Нам не пристало пить с незнакомыми мужчинами, родители запрещают.

Ага, запрещают. Таким юным и аппетитным, с маленькими соблазнительными пупырышками спереди и побольше сзади… Все это я, конечно, комментировал про себя, но за свои глаза я ответственности не нес, а они выдали меня с головой.

– И нечего так поедать нас взглядом, Сьерж, вы обещали продолжение концерта.

– Понимаете, ванессы, нельзя просто так встать и, глядя пустыми глазами в зал, оттарабанить текст. Мертвое слово не имеет отклика у живых. Вот прошлую вещь я прочитал вам, ванесса Ирида, мне интересно, что вы почувствовали?

– Я как будто оказалась рядом с этими событиями, я видела, как Джульетта выпила яд и упала на грудь своего любимого. Я едва не разрыдалась. Вы очень одаренный чтец и актер.

– Следующую вещь я исполню для вас, ванесса…

– Зовите меня Оженной ван Бара.

– Тогда для вас, Оженна, следующая песня, ее я тоже услышал где-то на юге, то ли в Рабате, то ли в Соло, – и я запел малининские «Берега». Песню уже слышали, и припев подхватили всем залом, мне оставалось аккомпанировать поющим. Каждый куплет я как бы посвящал Оженне, и к концу, когда прозвучали слова: «В первый раз пригубил дикий мед твоих губ…» – глаза ее томно сомкнулись, а губы, наоборот, призывно приоткрылись, и я, наклонившись, сорвал с них поцелуй. И мгновенно ощутил хлесткий ожог пощечины.

Из-под вуали на меня смотрели гневные глаза, а голос, способный заморозить море, произнес:

– Никто не смеет дотрагиваться до меня без моего на то разрешения. Вам ясно, ван?

– Более чем, ванесса Бара.

Романтика, дитя Любви и Безалаберности, исчезла, оставив после себя сироту Безнадежность. Осталось умолять о прощении, прибегнув к заранее прибереженному сюрпризу. По времени мороженое должно было уже быть готово, я щелкнул пальцами, следивший за мной краем глаза Жиндер понял сигнал, и вот перед девушками на стол поставили по вазочке с тремя белоснежными шариками, слегка облитыми клубничным сиропом.

– Отведайте, ванессы, десерт называется «мороженое», его автор сидит напротив вас. – Жиндер не удержался и выдал тайну происхождения лакомства.

Девушки приступили к угощению сначала несмело, затем, распробовав вкус, начали глотать его полными ложками.

– Осмелюсь заметить, ванессы, по вашему желанию вам подадут еще порцию, но есть его надо мелкими кусочками, иначе вы застудите горло, охрипнете и не сможете некоторое время глотать обыкновенную пищу. Как вам вкус? Кстати, вы первые в столице, кто пробует мороженое. Надеюсь, мои извинения, принесенные в таком виде, будут приняты?

Ирида, с увлечением поедая лакомство, заявила:

– Не знаю, Сьерж, как Оженна, она у нас девушка домашняя, любовными приключениями не избалована, но я вас не только прощаю, но и вознагражу. Целуйте меня в щечку, это будет вам авансом, остальное получите погодя. Скажу вам честно, если бы вы спели эту песню мне, я отдалась бы вам немедля, конечно, не здесь, но разве ван не найдет укромного уголка?

– У вана есть и уголок, и песня, не менее достойная награды, если позволите, лично для вас.

– Дозволяю…

Ночевали мы у Ириды в спальне, но сначала мы отвезли Оженну домой, сдали ее на руки пожилой женщине. Затем мы объехали огромную усадьбу и прошли в неприметную калитку через сад к красивому и большому зданию. Ирида провела меня на третий этаж в огромную гостиную, где у меня приняли из рук инструмент, шпагу и провели в купальню. Это была всем купальням купальня. Два бассейна, душ и что-то, напоминающее турецкий хаммам. Чуть в стороне виднелась еще одна дверь. Все было бы хорошо, если бы не отсутствие людей. Смутно я догадывался, что за мной наблюдают, но терять мне было нечего, а показать как раз было что. Я разделся догола и прыгнул в холодный бассейн, он таки был ХОЛОДНЫМ! Выскочил из него пулей и тут же нырнул в соседний. О-о-о! Блаженство. Теплый! Раскинув руки и ноги, я лег на спину и отдался удовольствию. Чуть погодя кто-то тронул меня за бедро, женские пальчики пробежались вниз живота, судя по всему, измерили длину и толщину моего достоинства, затем меня бесцеремонно потащили на мелководье…

Да, Ирида была не домашней девушкой, а таки опытной жрицей любви, но я и ее сумел удивить. В общем, мы любили друг друга везде, где только можно было прислонить партнера или партнершу, не допуская, впрочем, каких-либо извращений. Почему-то у меня сложилось впечатление, что я сдавал некий экзамен и рассчитывал получить пять с плюсом, все-таки я привнес кое-что в науку о сексе этого мира.

Проснулись мы в спальне, широченная кровать, огромное окно, ковры на полу и на стенах.

– Поздравляю, барон, вам удалось меня удивить. Как вы с такими талантами – и никому не принадлежите. Автор «Мокко Рэя», «Феи ночи», мороженого, поэт и музыкант, наконец, прекрасный любовник. Так много хорошего! Но что-то в вас должно же быть плохое? Что? Безжалостный убийца? Нет. Вы отпустили противника явно слабее себя, лишь ранив его, и этим не унизили человека, а наоборот, добавили уважения. И ему, и себе. Говорят, вы приехали учиться. В какой университет вы хотите поступить? Вам говорили, что для студента вы староваты?