Татьяна Бродских - Тропа вторая, поворотная

Элхард не понимал и даже не стремился, считая это блажью зажившихся на свете существ. Какие к демонам любования красотами природы, когда жизнь человека сплошная борьба? Когда за столь малый срок пребывания на свете люди должны многое успеть: выучиться, скопить капитал, построить дом, создать семью, родить и вырастить детей, а самое главное, все это суметь защитить от посягательств тех же драконов. Нет, они с Реном определенно говорят на разных языках…

Тем временем дракон, решив, что ляпнул лишнего, замкнулся и хмуро обследовал верхушку стены, в поисках того, за что можно было бы привязать веревку. Рен жалел о сказанных им словах, не тому он человеку их сказал, вот Таня бы поняла. Дракон с тоской подумал о своей Искорке, которой так и не смог объяснить насколько много она для него значит. Когда разговор заходил о чувствах, Рен терялся, не зная, как описать всю ту гамму эмоций, что он ощущал к девушке. Да и несолидно это, как он считал.

Со стены спустились довольно быстро, ни Элу, ни Рену задерживаться там не хотелось. Мало приятного, когда на тебя снизу смотрят с десяток пар глаз, горящих ненавистью, да еще и нетопыри решили проверить их на съедобность.

«Что за мир?! У них даже летучие мыши сами на себя не похожи», - думал Эл, разглядывая трупик нетопыря. Воистину, кто-то поглумился над природой в этом мире, потому что более мерзкой зверюшки Эл еще не встречал. Хотя волколаки красотой тоже не блистали.

— Ты его есть собрался? — с насмешкой спросил дракон. — Если нет, то пошли отсюда, а то как бы вой оборотней не привлек стражу. Пока делать из тебя эльфа не будем, вдруг у вампиров с ними очередная война. В общем, ищем ночлег и человека, у которого получится разжиться информацией о нынешнем положении в мире.

Элхард спорить с планом не стал, он сам был не против отдохнуть, а еще и перекусить. Последние сутки еды в его желудке почти не было. Правда, осуществить план быстро не представлялось возможным, со стены они слезли в каком-то бедном районе города, где едой отродясь не пахло. Во всяком случае, пока они с драконом пробирались по трущобам, было впечатление, что все люди вымерли.

Но вот невдалеке послышался какой-то шум.

— Рен, там кто-то плачет? — переспросил у дракона Элхард, помня про его острый слух.

— Забудь, — коротко бросил Рен, которой пожалел, что нет обходного пути. Вмешиваться в местные разборки, ему не хотелось.

— Рен, голос женский, — настаивал на своем человек. — Я бы даже сказал — детский. Я думал, драконы детей в беде не бросают.

— Своих не бросаем. А у остальных есть собственные родители, которые обязаны следить за своими чадами и не допускать того, чтобы они бродили одни ночью, — проворчал Ренальд, но за человеком пошел. Тот не дождавшись сочувствия дракона, кинулся в одиночку спать кого-то обиженного или обделенного.

«Вот оно мне надо?» — размышлял Рен. Они чуть больше часа в этом мире, а у него такое ощущение, что он вывел на первую экскурсию молодняк. Как объяснить этому человеку, что вмешиваться в чужие дела это гарантированно наживать себе новые проблемы? Будто им собственных не хватает.

Дракон не торопился, в отличие от человека, его больше интересовало не спасение незнакомого существа, а то, чтобы их не заманили в ловушку. Воспользовавшись магией, а так же слухом и обонянием, и не обнаружив ничего подозрительного, кроме как двух нетрезвых мужчин, пристающих к особи женского пола, Рена зашел в подворотню. Ему предстало почти душераздирающее зрелище: девочка-подросток, маленькая, худенькая, со смазливым личиком и полным слез глазами, жалась к стене, а Эл, будто герой романов, один сражался с двумя ее обидчиками. Будь Ренальд лет на триста моложе, он, не раздумывая, кинулся бы в бой, дабы защитить невинного ребенка. Однако сейчас он видел намного больше: два местных пропойцы с трудом держатся на ногах и обезвредить их Элу не составит труда, и что девочка слишком картинно заламывает руки, в то время как глаза ее нехорошо загораются, стоит только человеку повернуться к ней спиной. Рена она не видела, отвод глаз действует безотказно на людей, не обладающих даром. Хотя в девочке что-то есть, не так она проста, какой прикидывается. Дракон пригляделся, хмыкнул и незаметно подошел ближе, понимая, что человек в своей беспечности совершенно не понимает, что опасность ему грозит совсем не оттуда, откуда он ее ждет.

— Спасибо вам, добрый господин! — повисла на руке Эла девица, не давая добить его противника. — Если бы не вы, они бы…

Рыданья разнеслись по подворотне, жертва всхлипывала, вздрагивала, поджимала трясущиеся губки, всем своим видом напрашиваясь на успокаивающие объятия. Ренальду же хотелось смеяться, настолько все это было жеманно и наигранно, но Эл почему-то верил. Неудивительно, что он принялся успокаивать девушку, поглаживая ее по растрепанным волосам, шепча что-то ласковое, поддерживающее. Жертва зарыдала громче, обвила шею спасителя руками, приподнимаясь на носочках. Вся такая нежная, слабая, хрупкая, но только Рен видел, как у этой «несчастной» приоткрылся рот, оскаливая клыки, а глаза полыхнули торжеством.

Больше дракон медлить не стал, развеяв отвод глаз, схватил тварь за волосы и откинул в сторону от человека, она успела его только немного оцарапать.

— Рен, ты спятил?! — возмутился гнусным поступком Элхард. — Ладно, ты спасать не хотел, но бить ребенка… Такого я от тебя не ожидал!

— Где ты видел ребенка? — раздраженно спросил дракон. Вот так и делай добро, вместо благодарности еще и монстром сделали. — Это кровососущая тварь! То что вид у нее такой нежный и ранимый не умаляет ее сущности. Еще несколько минут и ты бы уже кормил ее своей кровью. Скажи спасибо, что я не убиваю женщин.

Последнюю фразу он с угрозой произнес, склоняясь над вампирской полукровкой. Та окинула его злым взглядом, в котором было что угодно, только не кротость и смирение. Правда, истинным эмоциям она не позволила надолго задержаться на своем лице, все так же продолжая играть жертву. Но теперь настало время для другой ее роли.

— Да, я урод, противный природе! Прошу, добрый господин, убей меня! Я больше не хочу пить кровь, — заливалась слезами девочка, хватая за ноги человека. — Я больше не могу так жить! Для всех я чужая, полукровка, отверженная. Пока была жива мама…

— Хватит, мы уже поняли, что у тебя было трудное детство, — оборвал вампиршу дракон. Его раздражала эта девчонка, особенно то, что выглядела она, как ребенок, но пахла, как женщина. И дело не в том, что она могла подвергнуться надругательству, а в феромонах, которыми девушка умело пользовалась. — Эл, пошли.

— Ты же не собираешь бросить ее тут?! — возмутился этот поборник справедливости, приподнимая вапиршу и говоря ей: — Не плачь, маленькая. Скажи, тебе есть, где жить? Может, ты голодная?