Ольга МкАллистер - Последняя воля Мистера Эддингтона

– А ведь даже в наше время страны третьего мира до сих пор испытывают перебои в подаче электроэнергии, – вступила в разговор Летти.

– Да, как это ни печально, – согласилась Виктория. – В этих странах в определенное время суток отключают электричество. Люди, наиболее обеспеченные, устанавливают в домах генераторы электроэнергии, которые включаются автоматически при отключении электричества в городе.

– А что же делают те, у которых нет таких генераторов? – спросил Чарльз.

– Ничего, просто палят свечи, – улыбнувшись, ответила Виктория.

– Викки, я вот думаю, ладно, телевизор не будет работать без электричества, полбеды. А как же холодильник, он же потечет, – заметила Летти.

– А все просто, дорогая. У них нет холодильников. У них денег едва хватает, чтобы сводить концы с концами, к чему им холодильник, – с сожалением пояснила Виктория.

После короткого молчания, слегка запутанный разговорами девушек, Чарльз спросил:

– Речь идет о том самом электричестве, о котором пишет в своих трудах американский политик и изобретатель восемнадцатого века Бенджамин Франклин, не так ли?

– Верно, он первым попытался объяснить, что такое электричество, – подтвердила Виктория. – Он же ввел понятие положительного и отрицательного заряда.

– Это он изобрел молниеотвод! – вдруг вспомнил Фредерик.

– Да, точно, он. Тогда он еще привел доказательства электрической природы молнии, – сказала Виктория.

– И все же, – продолжил свою мысль Фредерик, – основоположником науки об электричестве, я полаю, является английский физик Уильям Гилберт, живший во второй половине XVI века. Между прочим, выпускник Кембриджа и Оксфорда, а впоследствии придворный врач королевы Елизаветы. С помощью своего электроскопа он показал, что не только янтарь, но и алмаз, сапфир, аметист и другие камни обладают способностью притягивать легкие тела. Он назвал эти камни «электрическими» минералами. Именно этот человек ввел термин «электрический». Хотя тот факт, что янтарь, потертый о шерсть, способен притягивать легкие предметы, был известен еще в древней Греции. Отсюда и происхождение самого слова «электричество», ведь в переводе с греческого «электрон» означает «янтарь».

– Вы хорошо знаете историю, мой дорогой Фредерик, – заметила Виктория.

– Меня всегда интересовали точные науки и современные открытия, – подтвердил он.

– Ну, раз так, готовьтесь быть приятно удивленным. Как я и говорила, работа всех бытовых предметов основана на электричестве. Да и не только бытовых, разумеется.

Фредерик улыбнулся своей прекрасной Виктории. В глубине души, будучи абсолютным скептиком, он никак не мог поверить в реальность всего, о чем она говорила. До сих пор он думал, вот-вот она признается, что все это розыгрыш, никакого тайного портала не существует, и они, как и планировали, отправятся в Америку, чтобы встретиться с ее родителями. Он даже представлял, как она скажет о своей затянувшейся шутке, и как он признается, что почти поверил. Но признания все не было, а вместо этого Виктория продолжала рассказывать о все новых и новых, захватывающих дух вещах. И невольно он все больше начинал верить в их существование.

Чарльз, в свою очередь, внимал каждому слову Виктории, стараясь запомнить как можно больше из ее рассказов.

И только Летиция делала вид, что принимала участие в беседе. На самом же деле мысли ее были очень далеко отсюда. Глядя на мелькающие за окном экипажа деревья, она невольно вспоминала недавний вечер. «Я люблю вас, люблю», – эхом доносился в мыслях голос Эдварда. «Я прошу, станьте моей женой», – вспоминала она его слова. В памяти все было так свежо, что она отчетливо помнила его взгляд, улыбку, запах. Но чем дальше удалялась карета, тем больше это походило на сказку, волшебный сон, который уже вот-вот закончится, она проснется, и все останется позади. Не раз Летти задавалась вопросом, правильно ли она поступила, отказав Эдварду, и каждый раз рассудок поддерживал это решение, но сердце все равно продолжало болеть.

За разговорами дни в дороге пролетели совершенно незаметно. Чарльз был взволнован более остальных и с нетерпением ожидал благоприятных перемен в своей жизни и судьбе. Фредерик был заинтригован в принципе вероятностью путешествия во времени. Что касается Виктории, то она больше всего волновалась, как объяснить матери свое длительное отсутствие. А Летицию не покидала мысль о том, что она уже больше никогда не увидит Эдварда.

Когда группа прибыла в Грансфилд, уже смеркалось. Чтобы не вызывать лишних подозрений, они велели извозчику доставить их в гостиницу, откуда пешком отправились к охотничьему домику.

Когда они подошли к усадьбе, было уже совсем темно. Первым, в дом вошел лорд Торнтон. Легко ориентируясь в знакомой обстановке, он быстро зажег свечи на нескольких канделябрах у камина и еще на одном, располагавшемся на письменном столе.

В дальнем углу комнаты виднелись те самые старинные часы, о которых он говорил.

На первый взгляд, часы казались совершенно обыкновенными, каких много, и ничем не привлекали внимания, разве что были чуть массивнее. Футов семи-восьми, они возвышались на широком постаменте, в корпусе из черного дерева, инкрустированного слоновой костью и обрамленного резьбой, напоминающей мотивы готической архитектуры. Верхнюю часть часов украшали декоративные спиральные колонны. Единственное, что отличало их от любых других – это отсутствие стрелок и странная символика на циферблате, в самом центре которого располагалось отверстие для завода механизма, в точности соответствующее форме ключа.

Остановившись всего в нескольких метрах от мистического предмета, все как будто замерли в мертвой тишине.

Затянувшееся молчание нарушила Виктория, вынув из ридикюля хранимый ею ключ, и протянула его Фредерику.

– Что ж, заводи, – чуть улыбнувшись, произнесла она.

Фредерик все еще не верил в реальность происходящего и до последнего ждал подвоха. Решив покончить с этим раз и навсегда, он не мешкая взял ключ и запустил часы. Ключ медленно стал вращаться в центре циферблата, останавливаясь, продолжал движение в обратную сторону, затем останавливаясь снова, менял ход.

Летти и Виктория с замиранием сердца ожидали, что же произойдет дальше, Чарльз был заинтригован, а на лице Фредерика читалось искреннее удивление.

Ключ вращался, меняя направление хода, не более минуты, под средневековую мелодию, напоминающую мадригал, затем остановился и щелкнул. Раздался громкий механический треск, подобный движению часовых шестеренок, и на боковой стенке часов приоткрылась небольшая дверца, оттуда сразу повеяло острым запахом плесени и сырости.