Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)

Когда я прокрутил на разные лады последние утверждения, то мне пришлось выплюнуть остатки пищи себе под ноги, чтобы не подавиться. И то закашлялся, смотря на учителя взглядом, полным сомнения, непонимания и подозрений. Тот пожал плечами, спрашивая:

– Ты что, не знал? – И сам себе ответил: – Ах да! Забыл о твоем месте рождения! Но твой наставник недаром тебя послал в Рушатрон. Наверняка он хотел, чтобы ты сам догадался, узнал и отыскал возможность покупки первого щита, как и последующего потом заглатывания. Мало того, твой наставник сумел в тебе рассмотреть нечто такое, что рассмотрел и Сияющий курган. То есть сразу подозревал, что ты можешь стать хранителем. Тогда бы у тебя была гораздо б ó льшая возможность купить первый щит и стать совершенно здоровым. Если бы не сбежал от беседы с хранителями после прослушивания музыки, они бы тебе объяснили все легко и просто. Да и другие люди должны были сразу заинтересоваться таким простым вопросом: как, когда и за какие деньги ты собираешься покупать возможность стать нормальным? Спрашивали?

Я к тому времени уже прокашлялся и вспомнил о странном поведении старпома за столом и деликатном уходе от темы после мимики его дочери. Мансана просто не хотела меня смущать! Она твердо была уверена, что я стану здоровым и полноценным мужчиной!

Вот оно! Теперь мне стало ясно отношение и всех остальных людей. Они и не сомневались в кратковременности моего жалкого состояния! Они и не сомневались, что девушка, к оторой я понравился, если не скоро, то все равно обязательно получит в свои ручки вполне респектабельного жениха. И теперь мне еще больше раскрылись все те чувства и привязанность, с которыми ко мне относилась Мансана: да она не сомневалась в нашем скором бракосочетании!

Поэтому я и промычал с запоздалым озарением:

– Не спрашивали! Но я мог бы и сам догадаться.

– А насколько большие средства дал тебе твой наставник в дорогу?

– Да вроде как мизерные, как мне показалось вначале. – Приходилось правду совмещать с вымыслом, хотя, скорее всего, в этой камере во лжи давно отпала всякая необходимость. – Монеты из Заозерья. Но когда я поменял парочку из них, самых дешевых и невзрачных на вид, мне отвалили за них кучу серебра.

– Вот видишь! – радовался своей прозорливости Саабер. – Твой наставник – мудрейший и образованнейший человек. Не удивлюсь, если он еще и носитель всех трех щитов. Вспомни, умел ли он творить волшбу?

Я притворно покряхтел, якобы копаясь в воспоминаниях, а потом решительно замотал головой:

– Ни сном ни духом!

– Интересное выражение. Но для носителя скрыть свои возможности от простого человека – элементарно! Тем более если он ушел из большого мира и стал отшельником. Но это уже сейчас и не важно.

Он еще продолжил что-то там булькать о своем царстве, пересказывая легенды о тамошних отшельниках, а я впал в коллапс умственного шока, мое сознание замкнулось само в себе и утопало в хороводе панических и печальных мыслей.

Какая жизненная несправедливость! Самое страшное и ужасное горе моей жизни вполне может быть преодолено, побеждено и оставлено в прошлом как плохой сон! Но когда это происходит! После того как я открыл великую тайну переходов, после того как я побывал в двух новых мирах, после того как я побывал в сказке и легко мог стать уважаемым хранителем. Я мог стать великим художником, со здоровым телом – и не стал. Я мог стать горячо любимым мужем, с полноценными отношениями, но и это теперь неосуществимо. Я мог стать кем угодно в прекрасной империи Моррейди – но по собственной глупости и непреодолимому невежеству стал пленником. Стал пищей для ужасных людоедов.

И в таком жутком месте судьба надо мной решила последний раз надругаться. Дала мне сразу три щита, дала знания о своем выздоровлении, но не оставила даже единственного шанса для спасения и продолжения моей никчемной жизни.

Грустно. Печально. До слез обидно!.. И до судорог жалко таких великолепных, но бездарно растраченных шансов. Ну почему мне всегда не везет? А если хоть какое-то наступает улучшение в моей жизни, то лишь перед еще более печальной и непоправимой жестокостью, несправедливостью, кошмарной бедой или унижением. Стоило после всего этого бороться за свою никчемную жизнь! Может, стоило умереть давно и больше не мучиться? Или умереть сейчас, чтобы мой труп успел испортиться и не попасть на стол к людоедам? А что, здравая мысль, тем более что придумать, как покончить жизнь самоубийством, для меня проще простого. Итак, решено?

Кажется, мои мысли читались у меня на лбу. Потому что все шесть охотников теперь стояли вокруг меня и с виноватым, покаянным видом думали, как на меня повлиять благотворно. Начал гигант, причем довольно доходчиво и единственно правильно:

– Дурак ты, Борей! Умереть – самое простое. Умереть – это удел слабаков и нытиков! А вот ты попробуй проживи лишний день! Попробуй вырвать у смерти каждый дополнительный час собственной жизни! Попробуй оценить правильно каждую выигранную минуту. Умей поблагодарить судьбу за лишний глоток воздуха, сказать спасибо удаче за любой дружеский взгляд и оценить даже маленькую случайность как лишний шанс.

Он говорил все правильно и пробился к моему разуму. Умирать мне уже не хотелось. Но и обида не отступала.

– Ага… Если бы рядом со мной был бы хоть один друг…

– А я? – Гигант рухнул на колени и протянул ко мне обе ладони: – Прими мою дружбу, Борей! Не отвергай! Поверь, ни одна стрела тебя не коснется, потому что я тебя всегда прикрою своим большим телом.

И я поверил. Сразу поверил и навсегда. Глаза опасно защипало от такого искреннего и до глубины души честного предложения дружбы. Даже пришлось смешно пошевелить носом, чтобы слезы не прорвались наружу. После чего я ударил ладонями по его огромным пальцам и согласился:

– Принимаю! Только как тебя хоть кличут, друже?

– Смел! – А что, подходит имечко.

Но не успел я порадоваться первому и такому огромному другу в своей жизни, как и все остальные охотники стали ко мне подходить с протянутыми вверх ладонями, называть свое имя, предлагать дружбу и клясться в преданности до гроба. Им я тоже верил, отчего сердце наполнялось тихой, горделивой радостью.

Последним подошел Миурти, руки не протягивал, а без надежды в голосе попросил:

– Если сможешь – прости меня. И прими мою дружбу.

Ему я верил еще больше. И уважал безмерно за принятое тяжелейшее, но единственно верное решение. Про себя я сразу решил, что так бы не смог поступить. А этот парень и прежде, и сейчас поступает единственно верно. Поэтому я ответил: