Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)

– Открывай!

Тотчас по голосу стало понятно, кто его попутчик. Вернее, попутчица.

– Может, не надо? – сомневалась Ксана. – Он и так скоро издохнет от яда.

– Открывай! – рявкнул мужик. – Я его собственной рукой уничтожу!

Вот те раз! Оказывается, меня отравили?! Подсыпали яд в последнюю доставленную пищу! То-то она мне не в кайф пошла! А я списал это на духовное опустошение после творчества. Теперь у меня вся надежда на мой первый щит, который, по рассказам, спасает своего носителя от некоторых ядов. Правда, это говорилось в мире Трех Щитов, а вот какие здесь яды, даже догадываться не приходилось.

Но теперь уже в моей душе закипело взрастающее бешенство.

– А ты кто такой?

Ответ полетел ко мне с пафосом и неизмеримым апломбом:

– Я тот, кто лучше тебя во всем! И в живописи, и в умении убивать! И твоя мазня не способна даже рядом стоять с моими произведениями!

При этом он весьма интенсивно подталкивал девушку, которая, уже будучи в каком-то деловом, а скорее, даже охотничьем костюме, поспешно открывала своим ключом ограждающий меня от подобных посетителей замок.

Ну а мне стало многое понятно. Так сказать, отдельные фрагменты сложились в единую картинку. Ко мне заявился мой конкурент! Тот самый художник другого сектора, который всегда вырывал победу по общим итогам конкурса у нашего поставного Сергия. Причем явился не сам, а со своей подельщицей. Оставалось только понять, в каких они между собой отношениях: вряд ли в родственных, иначе старшина об этом разнюхал бы. Скорее всего, они либо заговорщики, либо любовники.

Дальнейшие размышления оборвались стремительно разворачивающимися действиями. Решительно отстранив нервничающую девушку в сторону, мой конкурент сам быстро открыл замок, толкнул открывающуюся решетку внутрь, вошел, а потом плотно прикрыл решетку обратно со словами:

– Чтобы этот червяк не выскользнул!

Ну а дальше он достал прикрытый ранее плащом меч!

И я понял, что жизнь моя и в самом деле теперь висит на волоске. Конечно, это в том случае, если я не буду бороться. А чем? И тут же в моих руках оказались две пустые корзины от провизии, стоящие у моего края стола. Не бог весть какая защита, но уж первый выпад отразить всегда можно. А потом – сразу в клинч, а уж в ближнем бою я со своей нынешней силушкой и не такого мужика одолею. Кажется…

Мерзко улыбаясь и поигрывая мечом, мужик двинулся ко мне. Но по ходу движения ему открылся вид уже готовой картины, и он, не в силах избавиться от своего любопытства, чуть принял влево, дошел до кровати напротив входа и там развернулся. Видимо, хотел и на мой труд посмотреть, и меня в поле зрения держать.

Ну а потом я понял, что он и в самом деле настоящий художник. Потому что про меня он забыл начисто, опустив меч и ошарашенно уставившись на «Маху обнаженную». Стоило видеть, как у него расширились глаза и непроизвольно отвисла челюсть. И лучшего признания, лучшей оценки моего творчества в тот момент я себе и представить не мог.

О гордыня! Именно в ней и крылась моя самая главная ошибка. Заметив ступор своего коллеги перед моим творением, я расслабился, задрал подбородок и расправил плечи, тогда как следовало сразу убивать нежданного гостя. Но это мы все умные задним числом, а тогда…

Небрежно помахивая корзинками, я приблизился почти вплотную и с неуместным высокомерием поинтересовался:

– Ну как? Лучше, чем у твоей левой ноги, получилось?

Он недоуменно моргнул и посмотрел на меня невидящим взглядом:

– А? Что?

– Да говорю: пробрала тебя картинка-то! Понравилась?

Я стоял у него с левой стороны, поэтому легко успел рассмотреть все. Молния кровавой мстительности в глазах, отстраняющееся чуть назад тело и вскинутая вверх и в развороте рука, несущая к моей голове убийственный меч.

Моя сноровка не подвела, хотя все равно оказалась недостаточной. Правой рукой я успел ткнуть корзинкой в лицо своего врага. А левой приподнять корзинку так, что она чуть отвела несущийся к моей шее меч. Помимо этого, я постарался резко присесть. Все это в итоге привело к тому, что меч не столько острием, сколько плашмя ударил меня по скальпу. Кожу он при этом не прорезал, а просто рассек своей тяжестью. В мозгу у меня взорвалась шумовая и кровавая граната. Кровь из раны хлынула на глаза, но где-то с задворок тупого сознания проскочила радостная мысль: «Мечом картину не зацепил!»

Ну а дальше уже действовали мои боевые инстинкты и неконтролируемое бешенство. Левой рукой перехватив его запястье с мечом, правой я вцепился в его глотку у подбородка и стал толкать его со скоростью бегущего человека. Довлело только одно желание: если не передавить или не сломать ему шею, то раздолбать его затылок обо что угодно. Вот только заливающая глаза кровь не давала мне возможности верно сориентироваться. И так сложилась наша кривая траектория разгона, что я ударил его не о кровать, не о стенку, а о входную решетку. Да так ударил, что его голова треснула, словно грецкий орех, и застряла в узком пространстве между прутьями решетки. Только короткий хрип вырвался из глотки человека, пытавшегося меня убить, но он был более чем убедителен: хрип не просто предсмертный, а послесмертный. Да и все его тело сразу обмякло тряпкой, зависнув на прищемленной голове. Больше бояться его было нечего.

Отступив на шаг назад, я стер ладонями кровь со своих глаз, присмотрелся к делу своих рук и окаменел.

За решеткой стоял великан. Или валух, как его называли в этом мире. В правой руке он держал за шкирку попискивающую и обмочившуюся от ужаса Ксану, а левую в позе удивления отставив в сторону. При этом он больше смотрел не на меня и на труп, а на свои блестящие сапоги, обильно заляпанные кровью и мозгами моего обидчика. Из-под его локтей выглядывали поставной и старшина. Выражение их лиц тоже было достойно великолепных портретов под общим названием «Шок всеобъемлющий, великий, парализующий».

Хорошо, что моя «говорилка» заработала раньше и быстрее, чем у остальных:

– Великодушно извиняюсь! Этот дядька ворвался ко мне в камеру с мечом и хотел порубить картины вместе со мной. Мне ничего не оставалось сделать, как защищаться. Ключ от замка ему дала вот эта девушка. Она же его сюда и привела. Скорее всего, они в сговоре, а то и любовники. А сам этот дядька, насколько я понял, художник соседнего сектора. Они меня еще и отравить пытались, в доставленном обеде яд. Сами только что хвастались, что мне жить недолго осталось. Хорошо, что я ничего не ел.