Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)

– Так то цирк. Там весело, интересно.

– Милые мои, поверьте: в нашем арляпасе будет так весело и интересно, что туда будут ломиться толпы желающих. Обещаю! Ну а сейчас все остальные обсуждения продолжаем при купании. У меня уже нет мочи терпеть, так хочется окунуться в теплую воду с мыльной пеной.

И, на ходу снимая рубашку, поспешил в ванную.

Первой из женщин, радостно, хотя и несколько глупо заулыбавшись, зашептала Лада:

– Ну вот, а ты боялась. И душить тебе меня не придется.

Ее подруга, тоже изрядно подвыпившая, попыталась протереть глаза.

– Может, мы его не так поняли?

– Вечно ты во всем сомневаешься! – фыркала Лада, уже начавшая раздеваться. – Я тебя ждать не буду.

Последние сомнения отверг донесшийся из ванной крик:

– Мне маску уже снимать или вы сами будете ее приподнимать по чуть-чуть?

– Мы сами! – тут же крикнула в ответ Лизавета, начиная поспешно снимать с себя платье. И уже подруге самым примирительным тоном добавила: – Постараемся войти в ванную комнату одновременно. Поняла?

– Попробуй тебя не пойми, – бормотала та. – Жить-то хочется!..

Глава семнадцатая

Мелочи быта

Наши новые знакомые, тяжело груженные деликатесным мясом, только скрылись в дальнем, пятом по счету проходе, а мы уже спешили к себе «домой». Причем я прекрасно рассмотрел, что с этого края каверны наш участок совершенно не просматривается за лесом корневых зарослей и за плавным изгибом всей гигантской пещеры. И при движении назад частенько оглядывался. Не то чтобы я совсем не доверял Крэчу и Пнявому, но ведь недаром в инструкции от барона Фэйфа ясно говорилось об отношении к чужим. Со своим зрением, как я прекрасно понял, сразу буду иметь огромное преимущество перед остальными обитателями Дна. В этом неполном мраке они адаптировались довольно хорошо и могли далеко видеть, метров на шестьдесят или чуть меньше. Но с моими умениями, усиленными первым щитом, им и близко не сравниться.

Так что, вздумай воины башни пятьдесят пять дробь четырнадцать нас преследовать с целью слежки, я бы их заметил издалека и безошибочно. Хотелось бы надеяться, что и у местных хищников зрительные органы не дадут им преимущества. Крэч что-то утверждал по поводу чуть ли не полной слепоты тех же тервелей, но это еще следовало проверить. И не раз! Те, кто тут родился и живет поколениями, могли развить в себе совсем иные способности для поиска и определения пищи.

Также хотелось разобраться в сути вот этого мизерного свечения, узнать, откуда и куда тянутся корни, высчитать все-таки наконец-то правильную глубину нашего нахождения, решить проблемы с костром да и просто нормально выспаться. Все-таки отправка на Дно меня вымотала если не физически, то уж морально точно. Хотелось просто лечь, медитацией выгнать из головы все мысли и поваляться несколько часов, словно замерший в своем росте овощ.

Опять-таки сразу после этого в голову хлынули опасения: «Ты будешь лежать, как овощ, придут желающие и схарчат тебя, как тот же кабачок с грядки. Только вот интересно, кабачку этому больно, когда его едят, или нет?..» Не знаю как овощу, но мне наверняка станет больно.

Кстати, когда мы уже добрались до кручи, ведущей к нашей временной обители, я понял, что и Ксана вот-вот свалится с ног. И с запоздалым раскаянием бросился снимать с нее питона и тяжеленное оружие. Как я мог забыть, что она явный офисный планктон? Что она, кроме карандаша и пилочки для ногтей, ничего тяжелее не переносила? (Как она выдерживала на себе такого здоровенного мужика, как Сергий, я старался в тот момент не задумываться!)

За несколько ходок отнес все наверх, затем заставил подняться рассевшуюся девушку и почти затащил и ее. Едва я ее занес, как она завалилась на одеяла, даже не в силах сказать спасибо. Но то, что она без стонов и слез выдержала нашу первую разведку, меня приятно удивляло. Вроде бы и самому ничего больше не хотелось, как завалиться точно так же, но жить хотелось больше, чем спать. Слишком уж меня напугал своими рассказами о мелкой хищной живности новый знакомый. По его словам, следовало больше всего опасаться мелких, похожих на шакалов-недоростков собачек. При встрече даже с большой стаей в пятьдесят голов хорошо укрытый толстой кожей, а уж тем более латами воин легко разгонит и растопчет этих шавок. Но вся беда была в том, что те умели подкрадываться очень тихо, без лая, и нападать всей сворой внезапно. Успеют отгрызть пару пальцев – почитай, погиб человек.

Так что наша пещерка в этом плане безопасностью не отличалась. Но еще по дороге обратно я придумал, как сделать убежище более надежным. И, наскоро перекусив, но оставив себя голодным (а что еще меня может толком взбодрить?), приступил к работе. Помогли мне уже ранее сделанные анализы внутренней структуры диковинных растений. Те, что с ядом, старался не трогать; те, что годились на костер, нарубил и занес в пещерку с большим запасом. Ну а те, что могли гореть и давать ядовитый дым, смело порубил на определенной длины отрезки. И боевая секира для такого молодецкого дела пришлась более чем к месту.

Вначале довольно удачно заложил более узкий проход в ту каверну, где мы раздобыли свои первые трофеи. Затем пришлось изрядно повозиться с проходом, через который мы сюда пришли. Там уже пришлось ворочать валуны и возводить упорные стойки. Некоторые отрезки пришлось жестко закреплять клиньями. Понятное дело, что при мощном ударе большого хищника они вылетят из своих мест, но думаю, что забраться на такую кручу что тервелям, что байбьюкам будет очень сложно. Да и новые знакомые подтверждали косвенно мои предположения.

На все эти работы у меня ушло часов пять, но зато после этого, зверски изголодавшийся, я уже совершенно не опасался нежданного к нам визита каких-то шавок. Разве что, закладывая последние отрезки и подпирая их изнутри, я стал свидетелем местного чуда: увидел, как прямо на глазах срастаются, восстанавливаются обрубленные корни. Не все, но добрая половина верхних обрубков после третьего часа начинала сочиться тягучей, смолянистой жидкостью. Порой крупные капли срывались вниз, оставляя за собой тоненькую полоску-нить, очень похожую на паутинку. Что интересно, если капля попадала чуть в сторону от пня, она со временем как бы отмирала. Зато попавшая на обрубок капля начинала впитываться, а по остывшей паутинке стекали все новые и новые порции. Постепенно паутинка делалась бечевой, становилась в палец толщиной, а затем полупрозрачная клейкая жидкость затвердевала окончательно и превращалась в ствол. И чем толще были прежние обрубки, тем быстрее до той же толщины доходил восстанавливаемый участок корня.