Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Благодарю тебя, о мой ярл. – Выйдя из-за стола, Конхобар поклонился в пояс. – Ты не пожалеешь об этом, клянусь.

– Ну-ну, только без клятв, я им все равно не очень-то верю, – с усмешкой пробурчал Хельги. Ирландец вдруг на миг поймал его взгляд – совсем не юношеский, пронзительный, жестокий, умный – такой взгляд Конхобар видел как-то очень давно в Коннахте, у одного из содержателей тайных заезжих домов – самых гнусных вертепов Ирландии. Этот взгляд испугал и одновременно сильно приободрил Ирландца. Кажется, он наконец сделал верный выбор. Впрочем, это было еще не все…

– Оффа проводит тебя к монастырю, о мой ярл. И договорится со стражей…

Ярл засмеялся:

– Ты, полагаешь, я не договорился со стражей заранее?

– Прости мою тупость.

– Ладно. – Отсмеявшись, Хельги поплотнее запахнул плащ. – Прощай, Ирландец, – качнул головой он. – Вернее, до завтра…

Оффа предупредительно распахнул дверь. Резко повеяло ночной прохладой, морем и запахом прелого сена. Конхобар потянулся к кувшину – кажется, там еще что-то осталось. Дверь медленно закрылась за ярлом… и тут же резко распахнулась вновь. На пороге возник Хельги.

– А о волшебном камне ты мне расскажешь чуть позже! – направив большой палец прямо в грудь Ирландцу, твердо заявил он. – И со всеми подробностями.

Конхобар поперхнулся элем.

А Хельги ушел и ни о чем по пути особенно не думал. Хотя сознавал в глубине души – полезное у них с Ирландцем может выйти сотрудничество. Конхобар – это вам не Малыш Снорри, голова у Ирландца работает, как многим и не снилось, пусть даже и мысли его несколько извращенные, нет, скорее, циничные. Хорошим помощником будет Ирландец в тайных делах, хоть и трусоват он, и себялюб, и сволочь, конечно, первостатейная. Впрочем, и Хельги… да, с некоторых пор и он начал сам себя бояться, так что они друг друга стоили, Конхобар и Хельги, судя по последнему времени – стратеги тайных дел. Именно так обозвал вчера молодого ярла отец Этельред – тоже сволочуга та еще.

Черными, почти непроходимыми лесами и березовыми рощами, изумрудно-зелеными заливными лугами и болотными топями, мимо серебристых озер, мимо многорыбных рек, мимо деревень, городков и замков в толпе паломников, неотличимый от других, шел друид Фор-гайл Коэл, возвращаясь в Ирландию. Не пустым шагал он к священным холмам Тары, волшебный камень Лиа Фаль, символ Зеленого Эйрина, жег грудь гнусного проходимца Форгайла. Знал друид: камень давал власть и возможность видеть будущее. Так говорилось в древних сагах, кои распевали когда-то по всей Ирландии бродячие поэты филиды. Форгайл хорошо знал древние саги. В них говорилось о завоевателях Фир Волг и племенах богини Дану, о славном уладском богатыре Кухулине и не менее славном короле Конайре, о разрушениях Динн Риг и дома да Дерга и о многом-многом другом. Вот только о том, как использовать камень, ничего не говорили саги. То ли молить древних богов надобно перед ним, то ли приносить кровавые жертвы. Сомневался Форгайл, единственное понимал – вся сила камня проявится именно в Таре, бывшей когда-то священным центром Ирландии. Туда и шел. Предполагал – гораздо больше о камне знают старики-друиды и хранители законов брегоны, что не исчезли еще окончательно под влиянием проповедей поклонников распятого бога. Найти бы этих стариков… Форгайл усмехнулся. Можно найти. Не такое уж и трудное дело. Правда, хорошо бы помощника, желательно шустрого молодого парня, не глупого и расторопного… каким был младший жрец Конхобар, с которым, конечно же, надобно будет посчитаться. Уж слишком независим стал, перестал бояться, а исчез страх – исчезло и уважение к древним богам. Чувствовал друид – нет сейчас Конхобару никакого дела ни до богов, ни до него, Форгайла, и его честолюбивых устремлений. Оказался Конхобар из тех людишек, коих интересуют лишь свои личные, смешные и маленькие, дела, бросил он Форгайла, бросил древних богов, по сути дела – предал. А предатели достойны лишь смерти. Ничего, Конхобар, подожди – дождешься!

Новый свой образ Форгайл выбрал весьма удачно – паломник средних лет с круглым добродушным лицом. Обычный монах из Ирландии. Друид так и представился попутчикам: отец Киаран, монах из Иниш Кеи. Иниш Кея – о том было хорошо известно друиду – был островом на севере Ирландии, где располагалось сразу несколько монастырей. Паломники – их насчитывалось с десяток, в основном саксы, но было и два манстерца – направлялись в старинный монастырь святой Бригиты, что располагался в центре ирландского королевства Лейнстер, что не очень-то далеко от Тары. Их маршрут вполне устраивал друида. Устраивало и другое: особым любопытством паломники не страдали, в душу друг другу не лезли, большей частью либо молились, перебирая четки, либо хором пели псалмы. Форгайл тоже делал вид, что молился, шептал чего-то, подняв глаза к небу, поди разбери, молится он там или богохульствует. Вот с песнопениями дело обстояло хуже – ни слуха, ни голоса у друида не было. Так он и не высовывался, лишь рот открывал вместе со всеми. Шел чаще всего последним, в компании одного молодого парня – даже, казалось бы, смутно знакомого, вроде бы где-то когда-то видел, но вот где – не вспомнить никак. Да и пес с ним. Парень, похоже, был чужестранцем – язык саксов понимал, но говорил плохо, а о родном его языке можно было лишь гадать. На вид ему было лет пятнадцать. Смуглый, черноволосый, с темными, чуть вытянутыми к вискам глазами – такие типы редко встречались в этих краях, – молился (Форгайл как-то подслушал) на совсем непонятном языке, не очень-то и похожем на латынь. Да и одет был не так, как все – в длинные темные рясы с капюшонами, подпоясанные простыми веревками, – нет, его платье было мирским: узкие штаны и длинная шерстяная туника с ременным поясом, на котором болтался широкий нож в кожаных ножнах и четки, подаренные одним из монахов. Звали его Никифор – тоже странное имя, монахи сказали – греческое. Он пристал к паломникам в лесу, еще близ монастыря на побережье Мерсии. Шел дождь, и он вышел на поляну к костру, сел, поклонившись. В разрезе туники мелькнул серебряный крестик. Монахи молча подвинулись, кто-то протянул незнакомцу деревянную миску с кашей. Тот поблагодарил кивком и жадно принялся есть – видно, был голоден.