Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

Отец Гордий прокашлялся, хлебнул огневицы и выдал баском:

– Ничего не понял… – честно признался я священнику.

– Просто это, – снисходительно вздохнул отец Гордий. – «Валы минулой Брани» – Донатов Вал, окружающий место Сечи при Дромадаре. «Грани» – устои Упорядоченного, на коих зиждятся Мир и Равновесие. Про «Годовщину» можно даже не переводить. Ну а «Старый Страх» и «Зверь», думаю, теперь ты и сам поймешь. Дальше там еще было, совсем уж непонятно, что-то про чужого и нашего в одном лике да про битву оного со Зверем, опять же в годовщину. Ну и, значица, оные и прихлопнут друг дружку, наведя разорения великия народам. Но я уже дословно и не упомню. Токмо ты это, сын мой… не болтай лишнего. Понял? Ну, благословясь, давай еще разок брюхо потешим?

Я не глядя сунул баклагу священнику, потому что неожиданно все понял. Абсолютно все…

Серединные земли. Петриковская волость. Овчарицы.

02 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер.

Вечер

– Как ты тут, ушастая? – Я присел и потрепал Явдоху по морде.

Ослицу с почетом устроили в конюшне, навалив в кормушку яблок, морковки и прочих вкусностей. А я решил ее проведать и заодно подышать свежим воздухом.

– Пф-фр… – фыркнула Явдя и полезла слюнявить мне лицо.

– Ладно, ладно… будя… – Я ласково отодвинул лохматую морду. – Ухожу скоро, вот пришел попрощаться. Ты уж присмотри за своей подружкой.

Явдоха в ответ энергично замотала головой и протестующе фыркнула.

– Не понял… Не хочешь, что ли? Ты знаешь, мне тоже не хочется, но надо. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь… – Я выбрал себе яблоко в кормушке и присел рядом с ослицей. – Получается, девочка моя, не зря я здесь появился…

Ослица внимательно слушала, склонив голову набок, будто все понимала. Даже жевать перестала.

– …кто-то поставил на меня… – продолжил я. – И если не пойду… словом, все может закончиться очень плохо. И для меня, и для этого мира. Кто же знал, что мое появление – только начало цепочки событий?.. И понимаешь, не могу я отказаться. Тот, кто это затеял, очень хорошо понимает, что не сможет Горан плюнуть на все это. В своей прошлой жизни я сделал очень много плохого и теперь не хочу повторять ошибки. Тот, кто меня сюда отправил, дает мне возможность их исправить, и я исправлю. Во всяком случае, попытаюсь. И не надо мотать головой: Франтя тебя не бросит, а со мной нельзя… нельзя, сказал. Ну, я пошел…

Я погладил ослицу и чмокнул животину в лохматый лоб…

И тут же от неожиданности сел…

Потому что с легким звоном Явдоха исчезла…

На ее месте появилось маленькое серебристое облачко…

А когда оно рассеялось…

– Боги! – Я не поверил своим глазам. – Девочка? Опять?

На подстилке из сена сидела, недоуменно озираясь, маленькая голенькая девочка лет пяти. С черными длинными волосенками, глазастая и очень симпатичная. Она внезапно хныкнула и испуганно заревела, размазывая кулачками слезы по чумазому личику.

– Ох, етить!.. – Я сорвал с себя кожух, завернул в него ребенка и побежал в дом. Нам благодарные жители Овчариц выделили лучшие хоромы на постой, а когда узнали, что Франка – женская лекарка и совсем не против остаться на несколько дней, вообще на руках стали носить.

– Тихо, тихо, маленькая… – Я толкнул двери ногой и влетел в сени.

Франтя, засучив рукава рубахи, намыливала весело хихикающую Милу в большом деревянном корыте. Услышав, что кто-то вошел в горницу, не оборачиваясь, сердито крикнула:

– Гор? Двери закрывай. Не видишь, мы купаемся. А то сейчас как припалю…

– Не надо нас палить… – Я показал ей девочку. – Вот тебе еще одна на помывку. Явдохой зовут. Вернее, звали еще совсем недавно.

– Ой-е… – растерянно ойкнула гнома. – Так это… это…

– Ага… – Я погладил притихшую девочку. – Она самая. Зашел попрощаться, ну и… кикимора дернула, взял да поцеловал ее в лоб. И тут… сама видишь…

– Быстро давай ее сюда. – Хафлингесса налетела коршуном и отобрала у меня ребенка. – А ты иди мыль Милицу, да волосенки тщательней, а то совсем запустили эти вахлаки деву…

– Вот, сестричка тебе объявилась… – сказал я девочке, поливая ее водичкой. – Сейчас мы тебя ополоснем и…

– Тебя как зовут, чудище лохматое? – вдруг поинтересовалась Мила и, протянув ручонку, смело дернула меня за бороду.

– Гор! И совсем я не лохматый.

– Лохматый, лохматый… – не согласилась девочка. – Но не страшный.

– Страшила, еще какой. Надо его постричь – станет красавцем, – весело рассмеялась Франка. Гнома уже осмотрела новую малышку, каким-то чудесным образом успокоила ее и тоже посадила в корыто с водой. – Все в порядке. Девочке лет пять, не больше. Румийка она по народу. Видимо, кто-то ее заколдовал, а ты невольно снял заклятие. Понимаешь, при таких чарах всегда закладывается ключ, снимающий проклятие. Без него оно не ляжет. А ты невольно этот ключ подобрал. Хотя, может быть, чары на определенное время были поставлены. Трудно сказать, да и не важно. Она пока молчит, но это последствие проклятия – скоро пройдет. А вообще, все, что случилось, – очень хороший знак.

Гнома смахнула слезинку и, не отрывая глаз от девочек, положила голову мне на плечо.

Маленькая румийка растерянно разглядывала свои ручки, но уже не плакала. А Мила смотрела на нее и отчаянно стеснялась.

– И что теперь?.. – тихо спросил я.

– Что, что… – сердито буркнула Франка. – Как будто сам не знаешь что. Мои они. Ты точно завтра уходишь?