Василий Сахаров - Большой погром

Вечером преданные ему воины, в основном имперские рыцари, дворянские дружины из Швабии, Саксонии и Тюрингии, аквитанцы, тамплиеры, тевтонцы и ополчение Гамбурга свернули с тракта. Начался ночной марш, и они вышли совсем не туда, куда собирались. Вместо замка Бауден, который должен был стать их опорной точкой, они оказались в Херденау, нависли над нашим правым флангом и столкнулись с конной тысячей Ечеди.

Непонятно, как Ечеди и его воины оказались вблизи Херденау, в пяти километрах от того места, где должны были находиться. То ли тысячник решил отсидеться в стороне от грядущей битвы, то ли заплутал, как германцы. Теперь уже не узнать, ибо он погиб почти сразу, а его тысяча попала под удар конных храмовников и, потеряв половину воинов, отступила.

Ночь. Неразбериха. По лагерю мечутся степняки с факелами и кричат, что всё пропало и враг уже рядом. Вот-вот могло произойти непоправимое – войско ударится в панику, и мне пришлось отдать приказ чёрным клобукам остановить беглецов. Кокай Мнюзович действовал решительно. Его воины вытеснили половцев Ечеди из лагеря и собрали их в кучу. Я подъехал к ним, узнал, что произошло, и выдвинул навстречу германцам несколько отрядов.

Крестоносцы послали за отступившими половцами погоню, и вражеская кавалерия вступила в соприкосновение с нашими разведчиками. В полях и рощах на правом фланге – сотни факелов, понятно, идёт бой. Ну и как я должен был поступить? Послал гонцов к Доброте, а сам вместе с тысячей тяжёлой степной кавалерии, чёрными клобуками и двумя сотнями конных дружинников из Рарога выдвинулся на помощь нашим разведчикам. Нужна была точная информация, и следовало понять, что происходит. Но вместо этого я сам завяз в бою.

Моя кавалерия столкнулась с германскими храмовниками, и они, потеряв сотню воинов, обратились в бегство. Теперь уже мы начали преследование и на плечах противника ворвались в Херденау. Больше двух тысяч всадников оказались в расположении крестоносцев, среди обозов, и я отдал приказ удержать деревушку. Нас было меньше, но мы смогли выбить противника из Херденау и захватили богатые трофеи, а вскоре подошли степняки и венеды.

Наступило утро. Схватки шли по всей линии соприкосновения, в полях, рощах и на переправе через небольшую безымянную речушку. Полнейшая неразбериха, гонцы отправлялись на поиск отрядов и терялись. Вожди и командиры сами лезли в битву. Кто, где, чей? Непонятно. Нити управления войсками, что у нас, что у крестоносцев, выскользнули из рук военачальников, и тогда я поднял в небо своих соколов.

Птицы облетели поле боя, и мы получили преимущество, ибо стала понятна его картина. Наши отряды, тысячи, дружины и полки растянулись на восемь-девять километров вдоль Херденау. Фланги при этом оторвались от центра, деревня оказалась в середине подковы, и противник стремился в неё прорваться. Зачем? Видимо, из упрямства. Херденау – не стратегическая высота, и крестоносцы могли легко обойти деревню, добраться до замка Бауден и провести перегруппировку. Но они окончательно запутались, цель поменялась, и вражеские военачальники кидали в бой один отряд за другим, а на флангах рубились вольные дворянские дружины и наёмники.

Сев на обочину дороги, я позвал Доброту и командиров, кто оказался рядом. Кинжалом начертил в пыли схему битвы и спросил верховного жреца:

– Твои предложения?

Он ткнул в точку, которая обозначала ставку Конрада Гогенштауфена:

– Нужно пробиться к шатру вражеского полководца и всех прикончить. Затем рассекаем крестоносцев на части и уничтожаем. Если сделаем всё быстро, до подхода Бертольда и Оттона, победа наша.

– Согласен, – кивнул я. – Но есть предложение: послать навстречу Бертольду и Оттону половцев, шесть-семь тысяч. Степняки встретят их и остановят. Тогда те точно не смогут оказать помощь Конраду.

– Так и поступим.

Спустя четверть часа началось наше наступление. В предполагаемой точке прорыва вражеских позиций, напротив храмовников и рыцарей, которые готовились вновь атаковать Херденау, мы собрали витязей четырёх богов: Святовида, Перкуно, Яровита и Триглава. А помимо них тяжёлую степную кавалерию Кул-Иби, дружинников Рарога, отряды варогов-гранатомётчиков, часть чёрных клобуков и «диких» половцев Кучебича. Общая численность ударного сегмента невелика – шесть с половиной тысяч. Атаку возглавлю я, а Доброта обеспечивает прикрытие флангов, продолжает руководить обороной деревни и подтягивает отставших. Навстречу Бертольду и Оттону, возвращаясь к Иоганнфельду и выходя на тракт, выдвинулось семь тысяч степняков под командованием Кокая Мнюзовича и князя Ивана Берладника.

Пропели свою протяжную песню сигнальные рога. Взвились над головой славян и половцев знамёна, среди которых была оберегаемая витязями Станица, и я поднял вверх меч, осмотрелся и взмахнул клинком:

– Вперёд! Боги смотрят на нас! Правда за нами!

Конная армада стронулась с места, стала набирать скорость, и вздрогнула земля. Тысячи людей, издавая воинственные кличи, помчались в атаку. Перед нами катилась дикая звуковая волна, которая заставила вражеских рыцарей замешкаться, и сразу же их накрыли стрелы степняков.

Начало было хорошим. Но несмотря на преимущество, мы завязли. Первые ряды вражеской кавалерии смяли и растоптали, а затем скорость упала. Пришлось пробиваться сквозь месиво из людей и лошадей, убивать всех, кто не успел или не захотел сбежать, и давить противника массой.

Битва вынесла меня на передний край, и я оказался среди витязей Яровита. Телохранители рядом, и один из них, пронзённый длинным копьём, свалился. Я разглядел его убийцу, им оказался в добротной броне и с открытым шлемом молодой всадник, который удивительно был похож на рыцаря Зальха, моего давнего врага. Его уже давно нет, погиб. Однако облик рыцаря всколыхнул пласт воспоминаний и заставил меня отвлечься.

Я перехватил меч левой рукой, а правой вытащил из ножен метательный кинжал и бросил его в противника. Просвистев в воздухе, клинок вонзился в лицо рыцаря, и тот, раскинув руки, вывалился из седла. Первый убитый мной в этом сражении враг.

«Неплохо», – подумал я, бросив взгляд на упавшего противника, и посмотрел вперёд.

Витязи рубили крестоносцев без пощады, и над ними гордо реяла Станица. Ещё немного, и мы вырвемся. Но враги уже готовили новую линию обороны, выстраивали пехоту, и вражеские копейщики, закрывшись большими щитами, могли нас задержать. Поэтому я отдал приказ не торопиться и немного придержал витязей. Разобьём рыцарей, и вперёд выдвинутся гранатомётчики.

Храмовники подчинились и, когда вырвались на простор, вместо того чтобы двигаться дальше, стали расширять проход. Они ударили по рыцарям с тыла, двинулись вправо и влево, а я замер на месте и дождался варогов, за которыми следовали дружинники.