Вячеслав Коротин - «Флоту – побеждать!»

И когда она была как-то раз подана на общий стол, то сидевшие за ним адмиралы и офицеры, во-первых, мгновенно оценили ее прелесть и простоту, а во-вторых, немедленно разнесли нехитрую рецептуру по всей эскадре.

Так что и в кают-компаниях, и у себя на квартирах офицеры уже давно и регулярно предпочитали закусывать сорокаградусную именно салатом «от дедушки», от «бороды».

– Ну что, господа, – поднял рюмку Макаров, – за успех нашей сегодняшней авантюры!

Чокнулись. Выпили. Захрустели закусками. Вернее, одной – именно «макаровской», – ее вкус под водочку успели оценить и раньше, к тому же понимали, что ледок внутри кусочков редиски и огурцов не вечен, а именно он придавал шарм смеси двух совсем не «парадных» овощей…

– Степан Осипович, – дожевав закуску, спросил Верещагин, – а почему вы назвали сегодняшнюю операцию авантюрой?

– Да потому, Василий Васильевич, что таковой она и являлась. Мы сунулись в мышеловку, из которой могли и не вернуться. Предлагаю выпить именно за наше счастливое возвращение!

Налили. Чокнулись. Выпили. Закусили. На этот раз дружно взялись за яйца-кокот (интеллигентный человек оперирует закусками горячими…), но с селедочкой…

– Так что у нас с повреждениями, Михаил Павлович?

– «Паллада», как я и говорил, – спешно прожевав закуску, Молас был всецело к услугам командующего, – подорвана с носа, и ремонт займет не меньше двух недель после постановки в док. Но до дока нужно еще дойти из Дальнего. На «Пересвете» одно десятидюймовое орудие прямым попаданием загнуло вверх так, что оно торчит как рог носорога. Исправить его или заменить пушку у нас возможностей нет.

– Понятно. «Аскольд»?

– Разворочена третья труба, несколько пробоин. В целом ничего серьезного. «Баян» и «Новик» тоже без существенных повреждений. Как и на всех броненосцах, исключая «Петропавловск» и «Пересвет» – этим досталось посильнее. Но считаю, что через неделю-две все корабли, кроме «Паллады», будут в строю.

– Общие потери?

– Среди экипажей?

– Именно.

– Семьдесят девять человек погибли, из них четыре офицера. Сто восемьдесят шесть раненых. Вероятно, что некоторые из них не выживут.

– Упокой, господи, души рабов твоих, души воинов, павших за Отечество, – перекрестился Макаров.

– Какие у нас планы дальше, Степан Осипович? – осведомился Молас.

– Да никаких пока. Защищать Цинджоу силами канонерок и миноносцев. А вот когда к нам присоединятся «Цесаревич» с «Ретвизаном», тогда и начнем трепать нервы нашим японским друзьям… – Какие повреждения наблюдались у противника?

– На броненосцах вы и сами видели, Степан Осипович – пожары на всех четырех, что и как – непонятно, а вот «Асаме» досталось знатно – с «Пересвета» и крейсеров докладывают, что у нее чуть не треть борта вырвало попаданием в шестидюймовый каземат. «Собачка» под адмиральским флагом, вероятно «Читосе», тоже здорово получила и в преследовании не участвовала.

– Тоже приятно, – кивнул Макаров.

– Господа, – прервал адмиралов Верещагин, – мне, честно говоря, не терпится отведать рыжиков от Марии Фоминичны.

– И то правда, – согласился Степан и потянулся к графину.

В этот момент как раз принесли щи из кислой капусты. Пахло от супницы умопомрачительно.

На второе подали фрикасе из курицы, а потом последовал кофе с яблочной слоенкой.

Степан настолько осоловел от обильного обеда, что сегодня ограничился осмотром повреждений только «Петропавловска». Но зато доскональным. Практически каждую снарядную пробоину лично осмотрел, выяснил характер повреждений, расспросил матросов и офицеров…

На следующий день занимался тем же самым, но уже на других поврежденных кораблях. С перерывом на благодарственный молебен, для участия в котором пришлось съезжать на берег.

А вот утром десятого мая произошло еще одно приятное событие…

– Ваше превосходительство! – Лейтенант Азарьев влетел в салон адмирала практически без стука. То есть постучать-то он постучал, но ответа дождаться не успел. – С Золотой горы передают: «К крепости подходит «Богатырь».

Приказ о проведении данной операции был отправлен во Владивосток еще месяц назад, причем знали о его содержании только два человека во всем Порт-Артуре – сам командующий флотом и его начальник штаба. Молас даже лично зашифровал текст и лично же передал лейтенанту Долгобородову, командиру миноносца «Лейтенант Бураков», наверное, самого быстроходного корабля в мире. Пакет благополучно доставили в Инкоу, и вскоре начальник Владивостокского отряда контр-адмирал Иессен ознакомился с распоряжениями Макарова. Прочитанное не вызвало восторга у командующего отдельным крейсерским отрядом. Во-первых, категорически запрещалось использовать крейсера для любых целей, кроме как выполнение боевых действий на коммуникациях противника, а во-вторых, предписывалось направить в Артур единственный бронепалубный крейсер «Богатырь», причем приблизительный план действий прилагался.

Как ни жалко было Иессену отдавать свой самый современный корабль, но приказ есть приказ, и через двадцать дней «Россия», «Громобой», «Рюрик», «Богатырь» и «Лена» подняли якоря и покинули бухту Золотой Рог.

К Сангарскому проливу подошли, как и планировалось, во время отлива, когда течение из Японского моря в Тихий океан достигает максимальной скорости, и сама природа подарила русским крейсерам дополнительных пять-шесть узлов.

Океан встретил отряд свежим ветром и приличным волнением, что, как ни странно, обрадовало русских моряков – их корабли как раз и строились для плаваний в океане: большие и высокобортные, они не боялись даже серьезной волны. Чего нельзя сказать об их потенциальных противниках – японских броненосных крейсерах. Так что столкновения с силами Камимуры в ближайшее время можно было не опасаться.

Проходя на юг вдоль восточного побережья Японии, особо не скрывались. Досмотрели пять судов, из которых три отпустили. А вот американский «Орландо» с грузом хлопка отправили на дно, предварительно, конечно, сняв экипаж. На подходах к Токийскому заливу повстречали британский «Феникс», идущий с грузом бездымного кардиффа в Йокогаму. Этот топить не стали, а с призовой командой направили во Владивосток – боевой уголь мог еще очень и очень пригодиться.

Именно здесь «Богатырь», предварительно забункеровавшись с «Лены», отделился от остальных кораблей отряда и направился в Желтое море.

По совету Макарова поставили фальшивую трубу, и четырехтрубный крейсер с «Юнион Джеком» на гафеле, следующий курсом на Вэйхавэй, не вызвал в этих водах никаких подозрений у встречных судов…

На закате, когда до главной базы британского флота на Дальнем Востоке оставалось около сорока миль, повернули к Квантунскому полуострову. А после наступления ночи оставалась уже только одна опасность – налететь на шальную мину прямо под стенами родной крепости. Так что когда в лучах рассвета вдали затемнели горы, Стемман приказал радировать в Артур о своем прибытии и просьбу выслать навстречу миноносцы для проводки мимо минных полей.