Максим Глухманюк - Бездна Спаситель

Это уже неважно…

Звук нарастает… Он звучит так близко!

Нет!.. Он звучит прямо внутри…

Я всматриваюсь в существо и пытаюсь понять его очертания… Хотя бы очертания…

У него нет очертаний!.. Нет очертаний… Оно повсюду… Со всех сторон…

Но тут нет сторон…

Кажется, я становлюсь его частью… Да… Как приятно…

Мы уже одно целое…

Все сомнения ушли…

Я начинаю что-то понимать…

Проснувшись, Антон не мог вспомнить, что ему снилось. В памяти остались лишь смазанные образы. И странное чувство…

Парень пролежал в кровати минут двадцать, пытаясь уцепиться за тонкую ускользающую ниточку растворяющихся воспоминаний.

Не получилось.

Антон окончательно забыл, о чем был его странный сон. И ему сразу стало легче, будто с груди сняли камень. Теперь он заметил, что лежит на кухне один. Брат уже проснулся и куда-то ушел. В камине горели свежие поленья.

Антон встал, умылся, свернул шкуры и отнес их в чулан.

На кухонном столе стоял завтрак – салат и кружка кваса. На вертеле в камине неспешно вращался кусок мяса. Он не был большим или маленьким. Он был именно таким, каким должен быть, чтобы им наесться, ничего не оставив.

Антон позавтракал и помыл в умывальне посуду. Одел уже подсохшие вещи. Они пахли хозяйственным мылом, но были мягкими и чистыми. И немного мятыми.

Парень вышел во двор, в лицо ударил речной воздух – влажный и прохладный. В нос лез запах тины, водорослей и дыма.

Антон осмотрелся.

Из кузнечной трубы шел голубоватый дымок. Он попадал под рваный ветер, который откусывал от дыма крупные куски и быстро уносил прочь.

– Дядя не врал, когда говорил, что через его колючий лабиринт не прорвется даже ветер, – подумал про себя парень, обратив внимание на то, что воздух во дворе спокоен.

Анатолий и Алексей суетились возле горна.

– Что это они задумали! – подумал про себя Антон и побежал к ним.

– Доброе утро, – сказал Анатолий.

Дядя и старший брат были в смешных очках. В тех самых, которые надевали пилоты Первой Мировой Войны.

– Доброе. Что это вы тут делаете?

– Льем металл для наших новых ножей, – сказал Алексей, поднимая и опуская рукоять большой кожаной гармошки.

Лицо и руки у него были испачканы сажей, а одежда насквозь промокла от пота.

Когда кузнечные меха сокращались, воздух врывался в груду углей с ревом и шипением.

Сначала пламя было призрачно-багровым.

Затем – кислотно-оранжевым.

Потом – желтым.

И, наконец, желтое свечение стало ослепительно белым.

В раскаленное жерло невозможно было смотреть.

Антон стоял примерно в трех метрах от углей, но глаза и лицо уже выли от жара. В голове у парня промелькнула мысль о вспышке атомного взрыва. В какой-то передаче свидетель бомбардировки Хиросимы рассказывал о своих ощущениях:

«…И в небе вспыхнул ослепительный шар. Мне сразу стало очень жарко, казалось, что сейчас лопнут глаза. Я почувствовал себя тонкой рубашкой, которую вот-вот прожгут раскаленным утюгом…»

– Маленькая атомная печка, – сказал Антон, отходя в сторону от ослепляющего окошка.

– Не атомная, но две с половиной тысячи градусов выдает, – прокомментировал дядя, подкидывая в горн угля.

Затем, охотник кинул Антону очки.

– Надень. Быстро.

И Антон послушно надел.

Кожаный ремешок очков был засален. Стекла были в каплях металла. Или шлака. Сквозь стекла было плохо видно.

Алексей набрал в меха новую порцию воздуха и навалился на рукоять всем весом. На этот раз пламя стало еще ярче. В вытяжной трубе ревел раскаленный воздух. Из ослепительного жерла полетели длинные белые искры.

– Есть эффект, – прокомментировал охотник, – металл начал плавиться.

– Я чувствую, – сказал Антон.

И он действительно почувствовал. Едва уловимое дрожание, какое возникает в чайнике перед закипанием воды. Только дрожание это было внутри его ладоней. Антон вытянул руки вперед и растопырил пальцы в стороны. Теперь едва уловимое дрожание ощущалось очень хорошо. От дрожания кисти стали ватными.

– Как странно, – тихо сказал Антон.

Анатолий внимательно смотрел на младшего племянника.

Наконец, сказал:

– Это очень редкая способность, чувствовать плавящийся корий…

Антон смущенно опустил руки и посмотрел на дядю.

Охотник надел большие белые варежки, которые доходили ему до самых подмышек. Рукавицы были усыпаны сотнями черных точек. Это были брызги металла и шлака. Взял в руки длинный металлический ухват, на конце которого была керамическая рогатка.

– Очень редкая, – повторил Анатолий. – Это значит, что у тебя есть способности к магии.

Алексей помедлил с очередной подачей воздуха, посмотрев на брата неопределенным взглядом.

– К магии? – Антон осмотрел свои руки.

Когда парень услышал это слово, у него перед глазами возникли яркие образы: эльфы; маги, превращающие своих врагов в овец; болотные ведьмы; магические драконы; армии мертвых; крылатый демон с трофейными мечами и многое другое.

В общем, все то, что парень видел в компьютерных играх. Сюжет большинства популярных игр вращался вокруг магии. Она в земном мире стала настолько «обсосанной» темой, что все понимали: что магия существует. Безусловно, существует.

В воображении.

Но не в действительности.

Пальцы Антона все еще были растопырены в разные стороны. Кости гудели.

– Угу, – промычал Анатолий. – Леха, достаточно! Пора лить!

Алексей оставил меха в покое. Белоснежный огонь в жерле стал медленно меркнуть. Рев в дымоходе начал стихать. Охотник вгрызся керамической рогаткой в самое пекло кузнечной печи. Раздалось шипение и потрескивание. Из ослепительно светящегося проема посыпались угли. Они падали на выложенный камнем пол. Касаясь пыльного и слегка влажного пола, угли взрывались, выплевывая клубы пара, дыма и искр. Раскаленные осколки быстро остывали.

Становились желтыми.

Оранжевыми.

Затем красными.

Остыв, они начинали жирно коптить, наполняя воздух черными хлопьями. Тяжелый приторный запах стал царапать в носу. Хотелось чихнуть.

Зацепив, наконец, тигель с расплавленным металлом, Анатолий скомандовал:

– Все назад!

С грацией леопарда, охотник одним обточенным движением перенес раскаленный добела тигель к форме с отливкой. Парней обдало волной сухого жара.

Тигель светился как маленькое солнце.

– Глаза! – громко сказал Анатолий.

Антон вспомнил, что так говорят сварщики, чтобы окружающие успели спрятать свои зрительные органы от «сварочных зайчиков».

Но сейчас глаза нужно было беречь не от «зайчиков», а от искр и едких раскаленных газов.

Очки – это, конечно, хорошо. Но дополнительная осторожность лишней не будет.

Парни прищурились, рефлекторно отпрянув на шаг назад. Из тигля вниз потянулась белоснежная тонкая струйка расплавленного кория. Струйка скрылась в воронке отливочной формы, из которой сразу же ударил сноп оранжевых искр и густого белого дыма.