Максим Глухманюк - Бездна Спаситель

Толпа медленно стала приближаться, сторонясь останков демона. Стражники выставили вперед копья и вскинули арбалеты. Несколько здоровых двухметровых ополченцев крепко сжали в руках топоры.

– Мне кажется, они чем-то недовольны, – шепотом сказал Антон, ища глазами путь к спасению.

Но пути к спасению не было. За спиной был тупик. Слева и справа стояли дома. Из их грязных окон виднелись испуганные лица. А впереди была многотысячная толпа напуганных горожан, разъяренных стражников и туповатых ополченцев.

– Сейчас бы танк… – прошептал Алексей, пытаясь придумать какой-нибудь хитрый план бегства. Но в голову ничего не лезло.

А толпа, тем временем, уже была совсем близко.

– Мне… не нравится… когда мне в лицо нацелены арбалеты… – сквозь зубы процедил здоровяк. И в голосе его слышна была неприязнь…

И ярость.

Та самая, которой так боялся Антон.

– Кажется, сейчас он взорвется… – подумал про себя младший.

Алексей выпрямился во весь рост и сделал короткий решительный шаг в сторону приближающейся толпы, бросая ей вызов. До толпы оставалось каких-то восемь-девять метров.

Толпа замедлила свое движение. По всей видимости, она не ожидала от зажатых в угол незнакомцев такой дерзости.

Но радикалы продолжали приближаться, хотя уже и не так уверенно. Арбалетчики повыше вскинули свои оружия, точнее прицеливаясь. Долговязые ополченцы едва заметно перехватили топоры. В движениях здоровяков отчетливо читалась робость и замешательство.

– Я сказал! Мне не нравится! Когда мне в лицо нацелены арбалеты! – поорал во все горло Алексей, сделав еще один короткий шаг в сторону толпы.

Он молниеносно вскинул свой автомат. В нем уже стоял полный патронов рожок. Затвор был передернут. Антон даже не понял, когда его брат успел все это сделать.

Толпа остановилась, увидев, что на нее направлен ствол автомата. Один из ополченцев, стоящий в первом ряду, сделал шаг назад, оглядываясь на остальных. Он был совершенно сбит с толка. Гам умолк.

Повисла напряженная пауза.

Стало так тихо, что вновь было слышно пение птиц, капающую с крыш воду и поскрипывание мокрых досок.

– По-моему, это плохой план, – едва слышно сказал Антон. Ствол его автомата еще смотрел в землю. Рожок все еще был пустой.

Алексей был полон решимости дать бой этим деревенщинам. Он был готов сразиться хоть в рукопашную с целой толпой. Ствол «калаша» плавно гулял из стороны в сторону, жадно выискивая жертву. Неосторожного глупца. Казалось, сам автомат шептал:

– Дайте мне повод… Дайте повод… Умоляю…

Замешательство толпы переросло в самый настоящий страх. Некоторые пятились, расталкивали арбалетчиков. Старались поскорее убраться отсюда. Толпа медленно таяла. В основном, за счет простых горожан и туповатых ополченцев. Число топоров, вил и мотыг сокращалось.

Кажется, до них стало доходить, что сейчас запахнет жареным.

Но арбалетчики и копейщики оставались на своих местах. Хотя и в их глазах читались страх и растерянность. Стражники шепотом что-то обсуждали и переглядывались между собой.

Антон хотел поменять магазин в своем автомате. Но лишь он вынул пустой, как ему в грудь со свистом ударил тяжелый болт.

Кто-то из стражников перенервничал.

Удар арбалетным болтом пришелся Антону точно в солнечное сплетение. Не смотря на то, что парень был в хорошем бронежилете, ему едва не сломало ребра. Антон отлетел на пару метров и упал в грязь, выронив из рук автомат. Пустой магазин улетел непонятно куда.

Антону показалось, что в грудь ему ударили тяжелой кувалдой. Дыхание перехватило. В голове противно зазвенело. Мир перед глазами поплыл.

В мозгу Алексея сработала боевая программа. Он более не контролировал себя.

Ствол автомата молниеносно метнулся влево. Выстреливший арбалетчик оказался на мушке. На лице у человека был самый настоящий ужас. Видимо, он осознал, что его жизнь вот-вот оборвется. Из-за его неаккуратности.

И он был прав на все сто процентов.

Несколько стражников, стоявших рядом с нервным арбалетчиком, бросились в разные стороны, уже понимая, что сейчас тому не поздоровится.

Алексей скрипнул зубами, покрепче сжал цевье автомата. Оно едва слышно заскрипело.

Нажал на курок.

Одиночный выстрел. Раскатистый хлопок. Лязг затвора. Звенящее эхо.

Автомат мощно ударил здоровяка в плечо. Дымящаяся гильза сверкнула золотым блеском, улетев куда-то вправо и вверх, оставив за собой тонкий голубоватый дымный след.

Пуля угодила арбалетчику в грудь. Чуть ниже шеи. Кольчуга выпустила сноп жиденьких, едва различимых искр. Пуля пробила арбалетчика насквозь, ранив еще несколько человек позади него, окропив окружающих целым фонтаном кровавого аэрозоля.

Все это произошло меньше, чем за секунду.

Кида бросилась к Антону, пытаясь привести его в чувства.

Алексей сел на одно колено и еще крепче сжал автомат.

В толпе началась паника. Многие бросились прочь, бросив оружие. Арбалетчик, в которого попал Алексей, был еще жив. Он барахтался в грязной луже и содрогался в конвульсиях, пытаясь заткнуть рукой дыру у себя в груди. Из нее фонтаном била кровь.

Шансов выжить у него не было абсолютно никаких. Алексей прекрасно знал анатомию. Знал, куда нужно бить или стрелять, чтобы у противника не осталось ни малейшего шанса на спасение. Не осталось желания и возможности ответить своему противнику.

Алексей был настоящей машиной для убийства. И он знал это.

Безусловно, он мог выстрелить в голову. Он рассматривал такую возможность. Но при выстреле в голову не было бы столько крови, как при выстреле чуть выше сердца.

Да, сейчас кровь била фонтаном. Дергающийся в конвульсиях стражник деморализовал окружающих. Вызывал у оставшихся стражников настоящий животный страх. Что уж там говорить про простых горожан и долговязых ополченцев. Они просто обезумели и с визгом бросились в рассыпную, спотыкаюсь друг о друга. Падая в грязь.

Никто не пришел на помощь человеку, у которого из дыры в груди бил фонтан крови, а изо рта вместе с хрипами и бульканьем вырывалось огромное количество кровавой пены. По мокрой земле быстро растекалась темно-красная, почти черная, кровь.

Несколько человек, которых зацепило выстрелом, бросились убегать. Один держался за шею и постоянно спотыкался, почти уползал. Одному пуля раздробила кисть. И еще одному, видимо, осколками от кольчуги выбило левый глаз.

Началась самая настоящая неразбериха. Несколько арбалетчиков, совсем еще юнцов, бросили на Алексея взгляд полный замешательства. Потом посмотрели на истекающего кровью сослуживца. Потом снова на Алексея.

Большинство из них не решилось стрелять. Они попятились. Все дальше и дальше, продолжая, на всякий случай, держать арбалеты наготове.