Геннадий Марченко - Обратно в СССР

– Бабуля одинокая, дети с внуками в Киргизию, кажется, умотали ещё лет пять назад, что-то строили и там и осели. Иногда я Анне Павловне хлебушка или молочка куплю, а то она сама стесняется, не попросит никогда, а ноги у неё больные. Сидит, целыми днями телевизор смотрит. Татары повеселее, мужик у них, Ринат, в «Мясном пассаже» рубщиком работает, а жена его, Айгуль, с детьми всё время дома. Носки и варежки в основном вяжет, а подруга её возле рынка продаёт. Сын их старший, Равилька, в третьем классе учится, а младшей, Динарке, четыре года, в садик ходит… Вроде обо всех рассказала… Хотя нет, кошка у нас ещё живёт, общая, кличка у неё – Крыса, мы её все подкармливаем. Равилька её притащил с улицы ещё котёнком, так и прижилась.

Крысу мы обнаружили первой из жителей коммунальной квартиры. Она сидела в проёме форточки и настороженно смотрела, как мы раздеваемся. Увидев кошку, я понял, за что она получила такое странное прозвище. Животное и впрямь сильно смахивало на грызуна, учитывая вытянутую вперёд морду и облезлый хвост, который, похоже, никогда не страдал излишками шерсти.

Мы миновали общую кухню с бурчащим радио, где диктор вещал о претворении в жизнь решений очередного съезда КПСС. Кажется, XXIV-го. Валентина провела меня в свою довольно просторную комнату, и я с любопытством осмотрел её обстановку.

Внимание привлекал ковёр над диваном, изображавший оленей на водопое. Кажется, у моей бабушки висел такой же. Стенной шкаф, стол в углу с настольной лампой, стул с мягкой обивкой рядом, на стене портреты девочки и девушки. Как я понял, это была дочь Вали, сфотографированная в разном возрасте.

Трюмо, комод со слониками мещанского пошиба, книжная полка с творениями Паустовского, Тургенева, Чехова, Верна, Гюго, труды по археологии… Может, Валентина это и читает, пыли вроде не видать. Хотя археологические опусы точно дочкины, раз увлеклась этой наукой. За стекло полки вставлена почётная грамота, выданная «Победителю социалистического соревнования» Колесниковой Валентине Александровне. Ага, вот как её полностью, значит, зовут. Запомним…

Две кровати – одна двуспальная, вторая явно рассчитана на одного. Цветной телевизор «Рубин-401», на верхнюю часть экрана свешивается ажурная салфетка, на ней – раскрашенная статуэтка пастушка, играющего на дудочке. В те годы цветной телевизор не всякий мог себе позволить, это я точно помнил по рассказам родителей. Да и вот эту радиолу на ножках тоже. «Урал-114» – прочитал я название на симбиозе радиоприёмника и проигрывателя. Из простого любопытства посмотрел заднюю стенку, неплотно прижатую к обоям, и разглядел синеватый оттиск: «Цена 146 р.». Ну да, за такой ящик вполне реальная цена по тем временам. Судя по шкале, радио ловит ДВ и УКВ.

Заодно скользнул взглядом по небольшой полочке с виниловыми пластинками в картонных конвертах. О, гляди-ка, «Белый альбом» Битлов. Такой же когда-то был у отца, помню, он одолжил винил другу, а тот так и заиграл. Я вытащил из конверта диск, проглядел список песен, освежая память. Сторона-2. Все песни указаны на русском языке. «Дорогая моя Марта», «Я так устал», «Чёрный дрозд»… А что на первой стороне? Хм, «Снова в СССР». То бишь «Back in the USSR». Ну точно обо мне. Короткое путешествие по подвалу – и вот я волею судьбы снова в СССР!

Спрятав пластинку в конверт, я стал знакомиться с остальной коллекцией. «Оркестр Поля Мориа», «Самоцветы», «Поёт Рафаэль», почти не затёртый конверт с надписью «Lara Saint Paul», не менее свежий «La Fisarmonica Indiavolata Di Gigi Botto» с аккордеоном на обложке… Господи, даже Брежнев тут есть со своей речью с XXIV съезда КПСС! Жесть! Но в целом, если станет совсем скучно, можно что-то послушать. Хотя я бы предпочёл полтора десятка композиций, закачанных в свой немолодой телефон, тем более что гарнитура валялась в каком-то из отделений сумки.

Интерьер завершал бодро дребезжащий холодильник «Саратов».

– Ты располагайся, а я пойду ужином займусь.

В ожидании жареной картошки с мясом я от нечего делать взял с полки роман Гюго «Человек, который смеётся». Всё-таки бумажные издания держать в руках намного приятнее, чем электронные книги. Почему-то навеяло сравнение с занятием сексом с презервативом и без оного.

«Издательство „Художественная литература”, 1973 год», – прочитал я на титульном листе. И тут с удивлением понял, что спокойно читаю без очков. Вот те раз!.. Это что же получается, благодаря переносу в прошлое у меня и зрение наладилось? Пошерудил языком во рту, и что-то меня насторожило. Ну-ка, а проверю я кое-что ещё.

Подошёл к трюмо, раззявил рот, чтобы свет от люстры хоть как-то попадал внутрь. Так и есть! Вырванный зуб оказался на месте, причём с виду абсолютно здоровый. Мало того, оба моих прежде запломбированных зуба были целёхоньки. Хо-хо, ну спасибо, неведомые благодетели!

Хм, как здорово, значит, есть свои плюсы в произошедших событиях. Ещё бы документы мне сварганили. Как-то они об этом не подумали.

Удовлетворённый поверхностным медосмотром, я вернулся к книге. Роман был прочитан ещё в подростковом возрасте, в целом сюжет я помнил, хотя многие подробности, естественно, подзабылись. Поэтому с интересом начал читать заново и только на 25-й странице в первый раз отвлёкся, уловив запах жарящихся картошки и мяса. А к сотой странице был приглашён за стол.

Ужинали мы в комнате, тет-а-тет, но без свечей и вина. Валентина для себя принесла с кухни табуретку, игнорировав моё приглашение пересесть на более удобный стул. Я не мог удержаться и налегал на картошечку, пожаренную хоть и на пахучем нерафинированном масле, но от этого не менее вкусную. А мясо, по словам Валентины, ей по блату приносит из «Пассажа» Ринат. Правда, исключительно говядину, свинину он не рубит и не берёт в руки по религиозным соображениям.

– А родители у тебя где? Отдельно живут? – спросил я, чтобы не выглядеть хрюном, которого интересует только еда.

– Отдельно. Причём в Целинограде, в Казахстане. Я ведь оттуда родом. Федька туда приехал по разнарядке из Пензы в местную филармонию, её только что построили, и его пригласили помочь первой скрипкой в симфонический оркестр. Сказали, что временно, пока замена из Алма-Аты не подъедет, которая, оказывается, отправилась в кругосветные гастроли. Фёдору двадцать шесть было, считался в пензенской филармонии восходящей звездой симфонической музыки, думали, в Москву через год-два уедет, а я в десятом классе училась. Девять лет разницы. Случайно встретились, и всё – поняли, что жить друг без друга не можем. Мои родители были против, но Федька сказал, что украдёт меня, всё равно я буду его. Красть не пришлось, я забеременела и на третьем месяце сама уехала с ним в Пензу, когда алма-атинский скрипач наконец вернулся из турне. Федины отец с матерью тоже были не в восторге, ему здесь другую партию готовили. А тут девочка без высшего и профессионального образования появляется, да ещё и беременная. Хорошо, у Феди вот эта, своя комната была. Правда, когда родилась Ленка, его родители вроде смягчились, нянчились с внучкой, но со мной отношения оставались довольно прохладными. А я через год после родов поступила в торгово-экономический, окончила его с красным дипломом, устроилась кассиром-продавцом в продовольственный. И так вот выросла до завмага.