Геннадий Марченко - Обратно в СССР

О, вот же «Евангелие от Иисуса» Сарамаго! И кстати, до сих пор мной не прочитано. Между прочим, роман удостоен Нобелевской премии за 1998 год. По-любому автор ещё не садился за работу над ним. Ну-ка, прочитаем аннотацию повнимательней…

«В романе раскрываются прежде всего человеческие качества Иисуса, его „земная“ сторона. Произведение критиковалось Ватиканом и католическим населением Португалии…» Но тем не менее книга была удостоена Нобелевки. Интересно, у нас вообще прокатит? Если сомнительный текст, попробую его как раз в «Юность» и пристроить, там вроде подемократичнее нравы. Или сразу сунуться в «Новый мир»? Хотя в «Новом мире» после отстранения с поста главреда Твардовского году эдак в 70-м, насколько я помню, наступило реально «застойное» время. Вплоть до перестройки, когда косяком пошли Солженицыны и прочие.

Блин, нет, не прокатит и этот вариант. Если я хочу приблизиться к власть предержащим через литературу, то нужно всё же делать упор на патриотическую тематику. Например, книги о войне, как-никак, страна только что отметила 30-летие Победы. А военных книг в моём «ридере» не так уж и много. Всё больше Пикуль да Семёнов со своим Штирлицем.

Может, что-нибудь подходящее найдётся в закачанной продавцами литературе, кроме «Войны и мира» и «В августе 44-го», уже увидевшей свет к 1974 году? Так, так, так… Вот же повесть Быкова «Знак беды». Написана в 1982-м, в 1986-м получила Ленинскую премию. Уже неплохо! «Война в повести отображается через углубление в психологию героев, поставленных в экстремальные условия». Нужно бежать к Зинаиде, пока она не взяла отпуск и не укатила к дальней родне в Абхазию на месячишко. До её отъезда у меня оставалось дней десять. Если не лениться, вполне должно хватить на перепечатывание повести.

Знакомство с Тюстиным состоялось на следующий день, а созванивались мы накануне. Причём позвонил я удачно, в администрации музея меня сразу с ним соединили. Александр Васильевич удивился, что у простого грузчика родилась идея написать документально-художественное произведение о становлении Пензы. Краевед тут же ознакомился с рукописью первой главы моей книги «Крепость на Суре», и я увидел разгоревшийся энтузиазм в его глазах.

– Неплохо, неплохо, – бормотал он, возвращая мне общую тетрадь. – И стиль вполне читабельный… То есть теперь, как я понимаю, вам понадобились мои консультации. А какими источниками пользовались при написании первой главы?

Узнав, что я якобы использовал случайно попавший мне в руки том какой-то краеведческой энциклопедии с забытым названием, существование которой я сочинил экспромтом, Александр Васильевич нахмурился, пожал плечами, после чего взял чистый лист бумаги и карандаш.

– Значит, посоветовать вам дополнительную литературу, всё, где могла быть отражена история строительства крепости на реке Пензе… Точно не хотите поменять название? Ну смотрите, а то ведь краеведы – народ дотошный, прицепятся к названию, поднимут крик, что крепость на Пензе строили, а не на Суре… А почему решили всё же Котранского героем сделать, а не первого пензенского воеводу Елисея Лачинова?

Пришлось объяснять, что в книге я планирую описывать события именно строительства заставы, а не последующие события. Что и Лачинову тоже найдётся достойное место, он станет вторым героем моего произведения.

– Ладно, вот вам список книг, которые вы сможете найти в Лермонтовской библиотеке, почти все они хранятся в научном отделе. Как напишете книгу, дайте почитать, если не трудно, может, что-то ещё подскажу. А издаваться как планируете?

– Честно говоря, ещё не думал. Может, окажется, что вообще в стол пишу.

– Знаете что, Сергей Андреевич… Если книга получится приличной, могу порекомендовать обратиться к Георгу Васильевичу Мясникову. Знаете, кто это? Так вот, Георг Васильевич считается большим патриотом родного края и может оказать вам содействие.

А ведь и точно! Вот прекрасная возможность завести дружбу с самим вторым секретарём обкома, у которого и в Москве в эти годы наверняка есть хорошие знакомые! Такой шанс упускать нельзя, а значит, за книгу нужно браться всерьёз. Вот перепечатаю «Знак беды» и вплотную засяду за собственное сочинение.

– И ещё я тут одну мысль обдумываю, – заметил я словно невзначай перед тем, как откланяться. – Хочу исследовать древнее городище, расположенное рядом с посёлком Золотарёвка. Вы наверняка о нём слышали…

Зина ещё не уехала в отпуск, а я уже держал в руках отпечатанную в трёх экземплярах повесть «Знак беды». Ну что ж, теперь можно и в Москву наведаться. Как раз накануне я получил десять авторских экземпляров номера «Юности», где с нескрываемым удовольствием прочитал на титульном листе свою фамилию и сноску на первую часть повести «Печальный детектив».

Валя на радостях тут же похвалилась перед Ринатом и его женой, пришлось подписывать им один из экземпляров. А ещё один Валентина на следующий день отнесла своему начальству, несмотря на мои возражения.

– А чего тут стесняться?! – искренне недоумевала она. – Гордиться, наоборот, нужно, а он стесняется… Кстати, Ленка письмо прислала из Самарканда, нормально добрались, жалеет, что могилу какого-то Тамерлана вскрыли ещё при Сталине. В местной чайхане уже плов попробовали, пишет – пальчики оближешь, переписала у повара рецепт, в письме его и прислала.

– О-о, плов я с огромным удовольствием отведал бы хоть сейчас.

– Действительно, давненько я его не делала… При тебе, кажется, плов ещё ни разу, верно? Вот как раз по этому самаркандскому рецепту можно и сготовить в это воскресенье.

– Отлично, жду воскресенья! А ты когда мою новую книгу читать будешь? Хочется услышать от тебя оценку моих трудов.

– О войне книга-то? Небось стрельба одна? Нет? Ну, давай сегодня вечером почитаю…

Плов Валя начала готовить с раннего утра воскресенья, но попробовал я его только вечером, и он действительно был выше всяких похвал. А воскресным утром я отправился искать артефакты. Просто накануне я подумал, что в выходной не мешало бы наконец съездить на место будущих раскопок Белорыбкина, сделать рекогносцировку на местности, и лучшего времени, чем последний день недели, пожалуй, и не найти.

На всякий случай из овощного магазина прихватил штыковую лопату, хотя прекрасно понимал, что одной лопатой там много не накопаешь. Геннадий Николаевич вон с целой армией студентов туда мотался, и не один год, так что относительно своих возможностей я не обольщался. Но прикинуть, что к чему, было нужно.

Я визуально примерно помнил, как добраться до древнего городища буртас, которые в 1237 году преградили путь Золотой Орде ценой собственной жизни. Но в глубине души я опасался, что в это время там всё может выглядеть по-другому, а потому вполне мог заплутать. На моё счастье, если впоследствии ландшафт и менялся, то не так уж и сильно. Встретив по пути одинокого грибника, я благополучно миновал вброд ручей и поднялся на крутой холм с плоской вершиной, поросшей высокой травой и березами. Похоже, чёрные копатели, о которых рассказывал Белорыбкин, доберутся сюда намного позже.