Роман Злотников - Война

Ну а перед Господом и церковью я за свои непотребные мысли покаялся. Как физически и духовно – сходив на исповедь, так и материально – передав церкви пожертвование в три миллиона рублей, которые, как я знал, тут же ушли на покупку земель и строительство храмов, монастырей и паломнических центров в Святой земле. У России там и так были едва ли не самые крупные земельные владения, с моими же средствами и продажностью турецкой администрации Русская православная церковь в том регионе и вовсе должна была оказаться вне конкуренции. А это подразумевало не просто рост авторитета среди мирового христианства, но и очень серьезное влияние на будущее государство Израиль. Я планировал, что оно возникнет куда раньше, чем в той истории, что здесь знал только я. И как и в «моей» истории, оно будет обречено стать одной из ключевых точек в этом мире. Вот только отдавать абсолютный контроль над ним одной-единственной стране я здесь не собирался.

А вообще все развивалось вполне себе в рамках. С немцами я столковался. Переговоры с Теобальдом фон Бетман-Гольвегом завершились в феврале 1913 года. К тому моменту мы в основном закончили переподготовку офицеров и унтер-офицеров для формирования второочередных и третьеочередных корпусов, а также подготовку для них артиллеристов и пулеметчиков. Конечно, все эти кадры заметно уступали по уровню тем, что имелись в действующей армии. Все-таки три-шесть месяцев обучения – это не два года напряженной учебы и службы. Но с другой стороны, три-шесть месяцев – это не пять-семь недель, которые оказались бы в нашем распоряжении, если бы людей пришлось обучать после объявления мобилизации. Да и пять-семь недель – в лучшем случае, ведь за время мобилизации людей надо сначала собрать, одеть, вооружить, а потом еще и доставить в районы развертывания, вследствие чего даже при самом благоприятном развитии событий для трети личного состава время на обучение сокращается до одной-двух недель, а где-то десятой части мобилизованных вообще предстоит идти в бой практически с колес. А тут было три-шесть месяцев – бездна времени, если задуматься! Хотя по оценке Генерального штаба уровень боеспособности частей и соединений второочередных корпусов у нас достигал в лучшем случае категории В2, а третьеочередных не дотягивал даже до категории В. При том что в действующей армии он уже твердо держался на уровне Б3, да и то из-за недостатка положенного по штату вооружения. Но повысить уровень подготовки личного состава второочередных и третьеочередных корпусов мы просто не могли. Теперь все зависело от времени. Еще четыре-пять лет – и все второочередные и третьеочередные корпуса составят люди, отслужившие два года в действующей армии. То есть у нашей армии появится достаточный резерв подготовленных бойцов. И вот тогда можно будет сказать, что мы полностью готовы к войне…

Как бы там ни было, сложившееся положение уже позволяло нам относительно безболезненно пойти на требования немцев и существенно сократить армию. Что мы и начали делать. А выделенный мне консорциумом немецких банков кредит позволил не только полностью закрыть все платежи – текущие и на ближайшие два года, – но и запустить еще несколько проектов, как тайных, так и явных.

Из тайных самым главным были разработка и начало производства новых типов боеприпасов – стрелкового патрона калибра пять линий, то есть те же самые двенадцать и семь миллиметра, а также двух типов мин калибра восемьдесят семь и сто семь миллиметров.

Явных же было несколько. Так, например, мы запустили проект строительства делового центра во Владивостоке – на паях с Витте, плотно обосновавшимся в тех местах благодаря проданным ему мною активам, и с Теслой. Последний влез в проект по личным мотивам. Поскольку деловой центр строился с прицелом на Тихоокеанский регион, существенную часть деловых контактов предприятий, которые в этом центре разместятся, составят контакты с САСШ. А у Теслы, сделавшегося вполне успешным предпринимателем даже не общероссийского, а мирового масштаба, развилась прямо какая-то мания непременно и максимально наглядно доказать эту свою успешность американцам. Вот он и ввязался в проект, выводящий его на американцев почти напрямую.

Впрочем, мои затраты на этот проект покрывались вовсе не из полученного кредита. Поскольку в настоящий момент едва ли не лучшими строителями высотных многоэтажных домов являлись американцы, мой основной вклад в общее предприятие составили заказанные американским строителям и архитекторам проекты делового центра из двенадцати домов переменной этажности – от двадцати трех до двадцати семи этажей, а также подбор основного технического персонала – инженеров, прорабов, монтажников металлических конструкций, бетонщиков и так далее. И все это осуществлялось за счет аккуратного расходования тех средств, которые мы заработали в САСШ с помощью аферы Германо-американского общества промышленности и судостроения.

А вот расширение порта Дудинка и начало строительства железной дороги на плато Харыелах финансировались полностью за мой счет. Хотя в первоначальных планах, которые мы прикидывали с Кацем, этого не было. И вообще он, да и многие другие считали этот мой проект безумием. Ну да, Северный морской путь стал достаточно оживленной торговой магистралью, и в его портах уже ощущался дефицит угля, но предпринимать такие вложения, основываясь только на крайне общем отчете экспедиции Миддендорфа [2] Александр Федорович Миддендорф – основоположник мерзлотоведения, российский путешественник, географ, ботаник и натуралист. В период своей экспедиции в Северную Сибирь и на Дальний Восток в 1842–1845 гг. открыл плато Путорана, стал первым исследователем полуострова Таймыр, Северо-Сибирской низменности, Амурско-Зейской равнины, Станового хребта, нижней части бассейна Амура, южного побережья Охотского моря, Удско-Тугурского Приохотья, Шантарских островов. Отчет Миддендорфа об экспедиции был для своего времени наиболее полным естественно-историческим описанием Сибири. , который ни разу не был геологом и не мог даже приблизительно оценить запасы угля на месторождениях, всем казалось несусветной глупостью. Да, если здесь пласты угля будут достаточно большими, а стоимость их добычи не слишком высокой – все вложения окупятся. А ну́ как нет? Да и будет ли Северный морской путь эксплуатироваться настолько интенсивно, чтобы проглотить такой объем добытого угля, который сделал бы рентабельной и добычу, и постройку железной дороги, и расширение Дудинского порта? При нынешнем трафике все это было весьма сомнительно.

Но я знал, что именно здесь в покинутом мною будущем располагались город Норильск и Норильский горно-металлургический комбинат – крупнейший производитель никеля в мире, на долю которого, кроме того, приходилась почти половина всего мирового производства палладия, пятая часть платины и десятая часть кобальта, а также медь, золото и еще много другого. Уголь меня интересовал здесь далеко не в первую очередь. Впрочем, он вполне способствовал тому, чтобы замаскировать мои действительные планы.