Василий Кононюк - Шанс? Жизнь взаймы

Как обычно, больше всех досталось мне, а поскольку грубить охранникам на воротах чревато, то приходилось отшучиваться и брать на «слабо». В результате, договорившись, что после пересменки готов принять кулачный бой с каждым из них по очереди, мы наконец-то попали за крепостную стену. Там Иван и Сулим, рассудив здраво, что со мной надо не на работу ехать наниматься, а объявлять войну Польше, решительно отправили меня с Дмитром на базар договариваться с подходящим купцом, а сами с Давидом пошли искать постоялый двор с приезжими поляками.

Поскольку Киев того времени уже был не столицей могучего государства, а пограничным городом, выглядел он соответственно, напоминая провинциальный медвежий угол с пятью-шестью тысячами населения, у которого на базарную площадь выходят практически все дороги. По сравнению со своим расцветом, о котором напоминали руины укреплений, построенных при Ярославе Мудром, лишь правильными геометрическими размерами отличающиеся от обычных земляных холмов, город значительно ужался в размерах. Жизнь городка сосредоточилась вокруг Лавры на Печерах и на Подоле, среди многочисленных ремесленников и купцов. Одноэтажные деревянные постройки, бедность, с одной стороны, и первые следы восстановления, как то: новый земляной вал и частокол, сооруженный уже при Владимире Ольгердовиче, нынешнем удельном князе, – с другой, наглядно демонстрировали, что еще тридцати лет не прошло, как Киев был освобожден от ордынского гнета.

На Андреевскую гору нам идти было нечего, да и нарваться на неприятности можно, так что княжий гостинец нам обозреть не удалось. Попав на базарную площадь, первым делом потащил Дмитра к скучающему бандуристу, которого никто не слушал по причине практического отсутствия на рынке покупателей. Живописав бандуристу жизненный подвиг Керима и убедив его с помощью монет, что наша с ним задача рассказать об этом потомкам, взялись сочинять думу.

Поскольку моя голова была полна всевозможных поэтических заготовок типа «То не темна хмара насувает, то татарская Орда налетает», «То не ясень долу похылывся, то молодой казак зажурывся», поэтическую часть думы мы с Богданом взяли на себя. Объяснив ему принципы поэтического творчества, привел в пример пару песен про казаков, которые приблизительно помнил. Богдан с радостью занялся новым для себя делом и легко выдал почти готовый текст за каких-то пятнадцать минут. Малыш обещал стать выдающимся сочинителем, слова складывались у него в рифмованные строки очень просто и естественно, тем более что народ к рифмам был не капризен, с удовольствием слушая под музыку и белые стихи. Музыка в те времена разнообразием не блистала, так что сочинение нового хита было в скором времени завершено, и мы с Дмитром проводили контрольные слушанья.

Я позволил себе только слегка изменить концовку, придав ей более жизнеутверждающий характер. В конце песни главный герой, казак Керим Вырвыноги, наступив на одну ногу своего кровника, вторую потянул в сторону, попытавшись таким способом разделить его на две равные половины. Эта попытка окончилась относительной неудачей – двух равных половинок не вышло, а в руках у казака осталась оторванная нога супостата. Несмотря на то что лирический герой не смог добиться симметрии в финальном рисунке песни, было понятно, что это произведение найдет благодарного слушателя, а наш творческий труд будет по достоинству оценен.

Двинулись дальше по базару. Мне пришлось волочить за собой потрясенного Дмитра, оказавшегося рядом с таинством творения. На неподготовленных людей это всегда действует оглушающе. Громкие крики участников процесса тут совершенно ни при чем. Глушит совсем другое – например, когда кто-то в порыве творчества, размахивая руками, заедет неподготовленному зрителю локтем в нос, как это получилось у меня с Дмитром.

Окрыленные первой удачей на ниве творческого труда, мы смело направились к купцам, расспрашивая, не собираются ли они в Чернигов. Отрицательный ответ нас нисколько не смущал – я тут же принимался рассказывать им одну из заготовленных баек. Если купец в своих маршрутах посещает Волынь и Галичину, значит, шла байка про кого-то из нашего села, как пример удачливых переселенцев в казацкие земли, с убедительной просьбой передать привет родственникам или знакомым при очередном посещении этих мест. Если нет, то, в зависимости от характера купца, выдавал ему либо смешную и пикантную историю про католического священника, либо угрюмую и страшную.

Попутно мы нашли пару обозов, отправляющихся с утра в Чернигов. Выяснив у очередного купца условия найма, шли дальше. Предложения у всех были одинаковы, выработаны годами. За этот переход платилось по две серебрушки на брата плюс харчи за счет нанимателя. Но нам был интересен сам процесс общения, поэтому мы продолжали расспросы.

Увлекшись творческим трудом, начал задумываться: а не сосредоточиться ли мне целиком на идеологической работе, раз это у меня так хорошо получается? Но жизнь в очередной раз подтвердила, что любое ноу-хау без силового сопровождения – не более чем пустое место. Любую деятельность, даже такую безобидную, как рассказ анекдотов, нужно защищать и доказывать свое право этим заниматься.

Какой-то новоявленный пан, из бывших бояр, переметнувшийся в католичество, шел по базару со своими двумя гайдуками. Привлеченный громким смехом и моим звучным голосом, начал прислушиваться к рассказу, а потом решил вступиться за честь своей новой веры и ее священнослужителей.

– Как ты смеешь, лайдаку [2] Мерзавец, бездельник ( укр .). , такое рассказывать! – услышал одновременно с чувствительным тычком в плечи.

Поскольку меня многократно предупреждали, что за поединок с применением заточенной стали в черте Киева легко остаться без головы, а за мордобой в неустановленном месте получить батогов, пришлось ограничиться словесной дуэлью. Первым делом обратился к слушавшим меня купцам:

– Добрые люди, а пойдите гукните стражу, вон она с того конца базара, скажите: бьют православных в Киеве, в стольном граде земли нашей, шляхтичи новоиспеченные. Считают, что закон не для них писан.

Народ ответил одобрительным гулом, теснее смыкая кольцо вокруг шляхтича и его гайдуков.

– А ты чего лезешь, пан, куда тебя не просят? – продолжил свою наступательную тактику, обращаясь к новому персонажу. – Стоят люди, балы точат, тебя не трогают, к себе не зовут. Ничего, сейчас виру князю заплатишь за то, что бучу поднял, тогда угомонишься. А встречу тебя за стенами – тут держись, целым не уйдешь, и гайдуки твои тебе не помогут.

– Я тебя на шматкы порубаю, шмаркач!

– Так, может, не будем ждать стражу, а пойдем за ворота – там и поговорим рядком, никто нам мешать не будет?