Дмитрий Полетаев - Форт Росс. Призраки Фортуны

Будучи пока не в силах что-либо изменить, молодой человек приобрел таким образом два чрезвычайно важных в жизни качества. Он научился скрывать свои чувства и втайне поклялся доказать всем и вся во чтобы то ни стало, что он, Николай Резанов, достоин большего! «Ну уж нет, прозябать в глуши, довольствоваться тем, что тебе уготовила капризная фортуна, – увольте, милостивые государи! Мы у нее сами все возьмем! Чего бы это ни стоило!»

Традиционная военная карьера, уготованная дворянским недорослям, чрезвычайно подходила для осуществления честолюбивых планов юного Резанова. Отличиться на поле брани, пролить кровь за Отечество – один из самых верных путей начала успешной карьеры. Ну а уж в «полях брани» у России недостатка никогда не было.

Для более скорого осуществления своих намерений молодой подпоручик, во-первых, отгородился от безмозглых, как он считал, развлечений друзей-офицеров и всего прочего, что никак не приближало его к целям, которые он перед собой поставил. Во-вторых, Николя решил обзавестись необходимыми для продвижения по карьерной лестнице связями. Только таким образам он мог достичь того, о чем мечтала его покойная маменька: стать если и не героем под стать Александру Македонскому, – царств, которые можно было бы расширять, папенька ему все же не оставил, – так хоть оправдать надежды, которые она на него возлагала.

Вооружившись такими идеалами, Николя приготовился терпеливо ждать «своего часа». И надо сказать, час этот пробил даже раньше, чем он рассчитывал. Целеустремленный и благовоспитанный молодой офицер, да еще с такой природной статью вскоре был замечен, и Резанова перевели в элитный Измайловский полк, причем с повышением в чине.

Была у молодого Николя и еще одна особенность. Засевшее в душе занозой воспоминание о дне прощания со своей юностью, которое устроил ему батюшка и которое он всячески гнал от себя, в отместку сделало с ним одно недоброе дело. У Николя совершенно испортился вкус по отношению к женскому полу. Красотки осемьнадцати лет и выше после золотистой от загара, длинноногой «папенькиной» Дуняши его уже никак не привлекали. Тела их казались Резанову рыхлыми, бледными и непривлекательными. Как ни румянили они себе щеки, как ни усыпали себя мушками и блестками, как ни белили белилами, Николя не обращал на них никакого внимания. Закончилось все тем, что очень скоро он прослыл не только «чрезвычайно скромным молодым человеком», но за ним даже закрепилось прозвище «измайловский святоша». Впрочем, это лишь добавило интереса к его персоне со стороны женского пола.

Поначалу Николя переживал, но потом понял, что с «монашьей» репутацией можно добиться, пожалуй, еще большего. Женщины высшего света были большим подспорьем для своих любовников и фаворитов на пути становления их карьеры, но имелись и негативные стороны. Как правило, мужья этих знатных особ не всегда одобрительно глядели на амурные забавы своих благоверных. А общество благовоспитанного молодого человека с незапятнанной репутацией, которому вполне можно было доверить свою супружескую честь, устраивало сильный, но чрезвычайно ранимый пол гораздо более, чем общество тех, кто носил графские и княжеские титулы. Да и чины в этом мире, как вовремя заметил Николя, раздавали все же мужья. А женщины… Что женщины! Как правильно говорят французы: Dans chaque malheur, cherchez la femme

Ценное умозаключение, надо заметить, особенно если учесть, что в ту любвеобильную эпоху не многие из тех, кто обладал внешними данными Николая Петровича, могли похвастаться такой платоновской глубиной проникновения в суть бытия. А проникнув, сознательно отказаться от любовных похождений. Если учесть, что все это происходило в эпоху фаворитизма и повального распутства двора, в котором тон задавала сама императрица, то, согласитесь, поведение молодого человека было в высшей степени необычным.

Это было трудно объяснить, еще труднее понять, но… факт оставался фактом: розовые бархатистые щеки Николя оставляли бесчисленное количество безответных воздыханий. А если к этому добавить его высокий рост, длинные, стройные, затянутые в лосины ноги, большие умные глаза, то вы получите портрет гвардейского офицера, который в эпоху императрицы Екатерины Второй обладал всеми признаками молодого человека, собиравшегося высоко «взлететь».

Молодость, конечно, брала свое, и Николя приходилось время от времени отвечать на ее властный зов. Но ничего общего с теми чувствами, которые описывались в сентиментальных романах, это не имело. Метод Николя был как мир прост. Когда его уже, что называется, «припирало» и внутри все горело огнем неутоленного желания, когда уже трудно было пристроиться в седле, чтобы что-нибудь себе не прищемить пребольно на рысях, – в этот самый момент зажимал наш розовощекий Николя какую-нибудь горничную в не очень дорогом, но и не в самом дешевом постоялом дворе, чтобы не разводить долгих «амуров». При этом выбирал, как правило, какую помоложе да поглаже и сосредоточенно справлял свою молодецкую нужду. Застигнутая таким нежданно свалившимся на нее счастьем, очередная симпатичная «жертва» с задранной до самых ушей юбкой лишь покусывала кулачки да постанывала от удовольствия. И уже на следующий день, наслушавшись ее восторженных рассказов, все «вольное» женское население городка, где квартировал полк, старалось попасться на глаза лихому поручику. Николя хмурился и делал вид, что не замечает неуместных притязаний сих. Но исходя из соображений чисто практических – чтобы насытить свою натуру впрок и больше уже на греховное не отвлекаться, бывало, осчастливливал еще пару местных красавиц и уже с чувством выполненного долга вновь приступал к своим полковым обязанностям.

Прошло совсем немного времени, и судьба за старания, терпение и «воздержание» даровала наконец «измайловскому святоше» его долгожданный шанс, который предстал перед ним в ослепительном блеске бриллиантов и алмазов фельдмаршальских звезд.

«Хорош, ничего не скажешь», – Потемкин с интересом разглядывал Резанова. Поручик стоял, замерев перед развалившимся в кресле фельдмаршалом, в согнутой в локте правой руке Николай почтительно держал черную треуголку, кисть левой руки покоилась на эфесе шпаги. «Честолюбив, – решил про себя Потемкин, – но это, пожалуй, и неплохо…»

– Вам сколько лет, поручик? – наконец спросил князь.

– Двадцать три, ваше сиятельство! – браво ответил Резанов. Голос у него оказался грудной и хорошо поставленный.

«Нет, этот молодец положительно мне нравится!» – прищурился на Резанова Потемкин.

– Ротой командовал?

– Никак нет, ваше сиятельство! Не успел еще. Состою при штабе. Недавно только переведен в Ея Императорского Величества лейб-гвардии Измайловский полк из артиллерии, где командовал оружейным расчетом, ваше сиятельство!