Александр Конторович - Плацдарм «попаданцев»

Когда очередь дошла до успехов химических наук, я вылетел в центр комнаты, как пробка из бутылки с теплым шампанским. И возопил:

– Коллеги! Прошу при мне слова «пироксилин» не употреблять! – и потом, уже более спокойно. – Мы многое сделали. Научились делать кислотоупорную посуду, получаем хлеб промышленности – серную кислоту, наладили лесохимическое производство и, благодаря уважаемому Всеславу, коксохимическое. Но, – тут мой голос опять возвысился, – до пироксилина нам как до Китая раком!

Объяснюсь. Пироксилин, с точки зрения химика – кошмар, горючий и взрывчатый кошмар. Исходное сырье – полимер нестандартизированного состава. Свойства получаемого вещества плавно меняются в зависимости от количества нитрогрупп. Продукт требует промывки и органических растворителей для формования. Далее, чистый пироксилин нестабилен, склонен к окислению с разогреванием и может самовоспламениться. А чем его стабилизировать – мы знаем очень приблизительно. Делаем ставку на другой вариант. Так называемый зеленый порох. В химическом отношении он представляет собой смесь калийной селитры и пикриновой кислоты. Тоже не подарок, но, по крайней мере, фенол у нас есть. Впрочем, из-за пироксилина я забежал вперед. Пройдусь по порядку.

Основная химия. Налажено производство поваренной соли, поташа, соды, едкого натра, серной кислоты. Масштабы – единицы килограммов в месяц. Узкое место – сырье, в сернокислотном производстве и на солеварнях – топливо. Подготовлено производство бертолетовой соли, хлорной извести, фосфора. Узкие места – электроэнергия, рабочие руки. На станки и электролизер одновременно электричества не хватает, и оставить его на ночь так просто нельзя, надо следить. Спички мы уже сделали.

По лесохимии – построена печь для сухой перегонки с шестью ретортами периодического действия. Сейчас процесс оптимизирован под получение фенолов. Можем получать их в сумме до пятидесяти килограмм в месяц. Креозота – в шесть раз больше. Фенолы, напомню, это не только карболка, но и красители, – при этих словах показываю собравшимся ярко-желтые руки, – и взрывчатые вещества, как основные, так и инициирующие.

По коксохимии. Слава Богу, – эти слова произношу торжественно и с чувством, – уголь оказался коксующимся. Строим первую, опытную или, лучше сказать, лабораторную коксовую батарею. Будет как настоящая – с горячим дутьем и регенераторами. Предусмотрен сбор всего-всего-всего, и аммиачной воды и коксового газа.

Фармахимия. Заявки на йод, карболовую кислоту, креозот удовлетворяются полностью и стабильно. Про хлорную известь я уже говорил – нужен квалифицированный помощник для ночных дежурств. Спирта для медицины тоже хватает. Другое дело – стабильной работы ректификационной колонны мы пока не добились, полученный продукт можно пить, можно на руки лить, но до химически чистого ректификата нам еще далеко.

По порохам и взрывчатым веществам. Научились делать гремучую ртуть и стифнат свинца, в ближайших планах – снаряжение и испытание капсюлей. Также мы наработали около восьмисот граммов пикриновой и стифниновой кислот и отрабатываем рецептуру и технологию зеленого пороха. Узкое место – нитраты. Селитренницам еще много месяцев зреть, гуано в обозримой окрестности не наблюдается, пока для экспериментов расходуем порох. Коллеги, с азотом у нас проблемы!

– Таким образом, штамповку капсюлей возобновляем? – встрял с вопросом Динго, заставив меня страдальчески скривиться.

– Умоляю, не торопите. Мы только начали эксперименты. Пока даже статистики по осечкам нет. А еще надо будет проверить стабильность при хранении. Капсюль – это же самая сложная часть патрона! И самая важная. Нам ведь не нужны осечки при стрельбе и взрывы при хранении?! – выслушав одобрительный гул, я продолжил: – Это о свершениях. Теперь о проблемах. Самая важная из них – острейший дефицит азотсодержащего сырья. Атмосферный азот улавливать мы пока не можем. Пробуем цианамидный метод, другие – не выходит. По крайней мере, в заметных масштабах. Поэтому прошу подумать над поисками в обозримых окрестностях гуано. До Чили и чилийской селитры нам, конечно, далеко, но ведь и в здешнем климате птичий помет может накапливаться и высыхать.

Никогда не считал себя знатоком и ценителем русских пословиц и поговорок. Но тут как-то очень к месту вспоминается – «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Это к тому, что никогда раньше мне не приходилось даже слышать о том, что момент озвучивания проблемы до начала работ по ее решению могут разделять не дни, а буквально часы. Только вчера вечером зашел разговор о строительстве отдельной базы, где будет сосредоточена наша промышленность – и вот результат буквально на лице. Моем. Если вы думаете, что я перепутал склонения или другие там падежи, то ничего подобного. Грязь из-под копыт бегущей впереди лошади в очередной раз закончила полет именно на моей физиономии.

Утро совершенно не предвещало ничего подобного «водно-грязевым процедурам». Но уже во время завтрака командир предложил остаться в столовой мне, Зануде, Догу и Артему. Без всяких предисловий он приказал снарядить поисковую группу для подробного обследования места предполагаемого строительства. Наши тоскливые взгляды на запятнанное мелким дождиком окно он не проигнорировал, но вывод сделал несколько неожиданный, усилив охрану. Мол, видимость плохая, лучше побольше народу в дозоры отрядить.

Но результат стоил всех дорожных неудобств. Место оказалось весьма перспективным с любой точки зрения. Достаточно места для серьезного производства, буквально в двух шагах полноводная река, удобные оборонительные позиции, подъездные пути хорошо просматриваются и контролируются.

Строительство научно-технического центра решено было начать не откладывая, пока не пришло время полевых работ, однако погода внесла коррективы в наши планы. Резкий холодный ветер, мерзкий дождь пополам со снегом, и температура, гуляющая возле нуля, затянули доставку материалов и снаряжения почти на неделю. Окончательно определились с личным составом, отправляющимся на новостройку. Зануда и я в качестве инженеров, Антилопа с пятью помощницами в роли хозвзвода, десяток нуму-караульных и сорок английских пленников из числа наиболее лояльных. Судя по задумчивому челу командира, обходившего территорию будущего гиганта индустрии, он явно прикидывал возможность перебазировать сюда и некоторые другие «отрасли» нашего хозяйства.

Под временное жилье оккупировали пещеры, завесив их входы шкурами, всё не так холодно. В большей обитали англичане, в меньшей – мы с индейцами. Впрочем, нуму по большей части либо охраняли пленников, либо стерегли проход. Река Лососевая промыла себе новое русло, сдвинулась на восемьдесят – сто метров правее и образовала такое удобное для обороны местечко. Деревья валили выше по течению и спускали до водопада, натянув через реку перед ним пару крепких канатов. А дальше бревна приходилось тянуть лошадьми, но под горку коняшки с этим справлялись без особого труда. Когда набралось достаточно материала, в первую очередь возвели сруб сторожевой башенки, а следом поставили частокол и ворота, окончательно перекрыв вход. В конечном итоге укрепление должно было замкнуться над воротами в виде буквы «П», обеспечив полный контроль над проходом и местностью перед ним.