Олег Говда - Loca deserta. А там еще другая даль

А во-вторых, – Михал Иваныч, был личностью почти что легендарной. Профессор, в свое время, отказавшийся от кафедры и от поста проректора университета, ради далеко не самой престижной должности зам декана по научной работе. И пребывал на ней бессменно вот уже лет двадцать.

Его труды печатались во многих зарубежных изданиях. На его идеях целая плеяда ученых сделала себе имя, и поговаривали, что Михал Иваныч давно мог получить даже Нобелевскую… если бы захотел. В общем, это действительно был шанс, и я решила им воспользоваться. На любых условиях. Тем более, что вряд ли шестидесятилетний мужчина может захотеть чего-то уж совсем невероятного. Поплачусь в жилетку, похлопаю глазками, авось и сжалится над «несчастной сироткой». В крайнем случае, имеется еще стратегический запас. В виде двух «Франклинов». Хотела к весной новые сапоги приобрести, но – они на гипс не налезали, так что покупку отложила на осень. Жаль, конечно, но деньги дело наживное. Придумаю что-нибудь. Худрук, еще зимой в свой фитнес-клуб инструктором звал. Но у меня ж тогда любовь случилась…

Скотина. Чтоб у него ни с одной девушкой ничего и никогда не получалось…

Михаил Иванович ждал меня в своем кабинете, как и было условленно заранее, ровно в десять. И точно в назначенное время я постучала в его двери.

– Да…

– Можно?

Михал Иваныч внимательно оглядел мою «жалобную» раскраску, соответствующее моменту, весьма продуманное отсутствие лишней одежды, и громко хмыкнул. То ли похвально, то ли наоборот – осуждающе. В ответ я невинно похлопала ресницами. А чего? Май месяц добегает конца. Почти лето. И никакой фривольности, просто молодому организму в зимней одежде жарко, а на смену коллекции весна-лето нет денег.

– Брусникина? Ну, заходи… – потом поглядел на часы. – Неожиданно, для барышни.

– Так не на свидание ж… – брякнула я бестактно. – Чего опаздывать?

Но профессор, вроде, не заметил. Указал рукою на стул перед большим письменным столом. Сам примостился по другую сторону. Полистал какую-то папку. Наверное, мое личное дело. И к чему, спрашивается, эта демонстрация? Можно подумать, что не изучил его заранее.

– Плохо, милая барышня… – вздохнул замдекана. – И ведь в прошлом году таких проблем не было. И зачетка в порядке, и помимо учебы… Хореография… Грамота за участие в конкурсе студенческой самодеятельности. Шоу-балет готовили. О, даже посещали секцию исторического фехтования… Весьма обширные интересы, и… Как же вы докатились до такой жизни?

– Потому что дура была…

Странно, но сидящий напротив седой мужчина глядел с таким сочувствием, что мне захотелось рассказать ему всю правду. Начиная с того самого первого дня, который я сейчас готова проклинать и до полного краха. Когда меня не просто бросили, как ненужную вещь, а еще и унизили перед всеми друзьями, распуская мерзкие сплетни. Чтобы оправдать собственное ничтожество.

– Теперь поумнели?

Профессор спросил совершенно не то, что я ждала, и желание поплакаться пропало.

– Даже не сомневайтесь, – ответила даже слишком твердо, выпадая из образа старлетки.

– Это хорошо… – кивнул Михал Иваныч, все еще пребывая в какой-то задумчивости. Не то что в глаза, на грудь и то не смотрел. – Разумом, милая барышня, надо пользоваться как можно чаще. Поверьте опыту человека, разменявшего седьмой десяток.

Я промолчала, но лицо состроила самое внимательное и почтительное.

– Итак, не будем терять время напрасно, спрошу напрямую. На что вы готовы согласиться, если я решу вашу проблему с хвостами и, вообще, сдачей сессии?

«Чего? Вот так прямо, без обиняков?!»

Но, роковые слова прозвучали, и сейчас я либо должна встать и с гордым видом уйти, собирать чемодан в Крыжополь, либо… Либо согласиться на сделку, как бы мерзко от этого не было на душе. Черт! Неужели все мужики козлы и сволочи? Даже седые… Чтоб их…

– На все что угодно, профессор… – но от шпильки не удержалась. А с чего церемонится? Молоденьким любовницам и не такие фортели прощают. – Если оно, конечно, все еще надо человеку… разменявшему седьмой десяток.

О, задела! Профессор впервые за весь разговор удостоил меня прямым взглядом.

И взгляд этот был полон удивления.

– Простите, вы о чем?

А дурочку из меня делать не стоит. Или я все же ошиблась?..

– А вы о чем?

Профессор поскреб подбородок и наконец-то заметил то, что я демонстрировала ему с самого прихода. Бурно дышащую грудь, едва сдерживаемую туго натянутой блузкой. Заметил, оценил… и добродушно рассмеялся.

– Ах, вот оно что… М-да… Простите великодушно, но, как говорится, рада бы душа в Рай, да грехи не пускают. Я, милая барышня, в этом виде спорта уже лет пять как на тренерскую должность перешел. Но, за предложение, спасибо. Признаться честно, польщен. Весьма…

И снова засмеялся. А я почувствовала себя круглой идиоткой и… покраснела.

– Извините… Мне очень неловко… Я совсем не то…

– Бросьте, бросьте… – замахал на меня профессор. – Черт побери, это было весьма приятно. Последний раз, милая барышня, меня заподозрили в флирте со студенткой в одна тысяча… Ммм… Впрочем, это не интересно.

Приятно, говоришь? Ладно, подыграем. Как мама приговаривает при каждом удобном случае: «Маслом кашу не испортишь». Комплименты ведь не только нам нравятся. Ресничками хлоп-хлоп, глазки скромно в столешницу…

– Зря вы так… Михаил Иванович. Раз уж у нас с вами нечаянно такой… интересный разговор получился, скажу откровенно. Вы очень импозантный мужчина. И весьма привлекательный. И хоть я сама очень негативно отношусь к служебным романам, истории о профессорах и студентках, шефах и секретаршах не на пустом же месте возникли. Правда? И если бы мы с вами встретились при других обстоятельствах… Как знать…

– Умна, решительна, находчива… – профессор больше не улыбался, а глядел испытующе, как на экзамене. – За словом в карман не лезет. В меру бесцеремонна и слегка наг… ммм… беспардонна. А главное, даже внешность корректировать не придется. Положительно – это то что нам надо.

А вот сейчас совершенно ничего не понятно. Вроде, хвалит. Но как-то вскользь. Словно товар на полке выбирает. И нельзя ли поподробнее: кому надо и что именно?

– Решено… – Михал Иваныч захлопнул папку и веско припечатал ладонью. – Ваши проблемы, Евгения Брусникина, не соль уж необычны для вуза и вполне решаемы. Во всяком случае, я могу это сделать. А взамен хочу попросить неделю вашего времени. Если все получится с первого раза… В худшем случае – вы потеряете несколько недель лета. Но, тогда уже я буду вам признателен и должен. Согласны?

Да, е-мое! Сколько ж можно ходить вокруг да около. Или это он меня нарочно интригует? Чтобы любопытство здравый смысл заглушило и притупило осторожность?